Судьба пророчила ему другой причал, и он скитался, обреченно в волнах.
В тоске, слезах, сквозь сон он гнал оскал, в полотнах шелка утопая кромкой.
Скиталец, одинокий волк, ища приюта там, где тешат – но… посему, где пропасть лун, чужих, безгрешных и потешных.
Как много смог он поведать, но обойти и выйти, млея, что прав, что чувствовал он крах, не повидав дурной затеи.
Не обрекался он в пути неистово в пучину страсти, не забывался он в борьбе, он отходил, но был во власти…
Во власти одиноких душ, порочных, лживых и притворных, гоняя брызги грешных дум, он не таился, теша судьбы.
Тогда природа вверх взяла, его судьбу гоня на пропасть, и завертев, в скалу вошла, разбив… не повредив каюты.
Разбилось судно, вновь и вновь он ищет в океане сколок от прежних лет и бытия, бывалых ветров, ветров с моря.
И как далек тот прежний путь, куда ведет тропинка славы? Теперь его уж не вернуть, тот нежный парус в млечной дали.
В долине глубина веков – и свежий ветер, и туманы. Покой… его причал покой! Но где причалит, он не знает.
Он ищет в парусах себя, лавируя и глиссируя. Стихию покоряя, гнав обломки тайной, слепой боли.
Причал, а где его причал? Он балансирует по волнам. Прибавит, удаляясь в даль, приглушит, вновь не пристань… жутко.
И якорь дотянул до дна, но…все пустое, грезы, грезы… Что ищет он – не ведом нам тот тайный судьбоносный шепот.
Та пристань в том безбрежье вод, где парус белый алым станет и запылает он костром во славу града, мощью стана!»