...она шла по улице, и ей казалось, что она месит снег босыми ступнями. температура стеклила белки глаз до фарфора, покрывала глазурью, сушила. на улице было влажно. пробитое когда-то легкое медленно наполнялось водой, стонало и щерилось. ей было больно дышать. она не хотела...
...ей было жарко... жарко в одежде, жарко в коже, жарко в раскаленном сердце, которое, стреляя по всем уголкам тела языками пламени, гоняло по очумевшим венам густую красную бодягу – кровь. ей было раскаленно-пустынно...
...температура дрейфовала по ее телу волнами, приливами и отливами, изгибами парабол. она то погружалась глубоко в себя и слышала у самого уха отчаянный перестук раскалившегося сердца, то выныривала на самый краешек мира, где ленивая рыжая маршрутка окатывала ей синие джинсы такой же мутно-рыжей водой, а на носу оседали капельки...
...она выдыхала густой белый пар, похожий на разведенную на стекле гуашь. она рисовала этим паром картины. и прохожие прятались. она щурилась. и...
......температура делала ее густой и разнеженной.......
...ей показалось вдруг, что сотни иголочек вошли в ее кожу, что миллионы электронов понеслись по ней, замыкая несуществующую цепь. ток. она споткнулась. кашель разорвал легкие, он выгрызал в них дыры, как мышь в сочном лунном диске. кашель, видно, тоже был голоден....
...мимо прошла босая девчонка. и сочный женский голос сказал в самое ухо: «добрый. смотри на мир по-детски». облил улыбкой. девчоночьи косички скрылись за поворотом. от кашля свербило внутри грудной клетки и хотелось выть. она сплюнула в снег...
...красная капля застыла в сугробе сердечком. она поймала ее в прицел зрачков и отвернулась...
...она расстегивала пуговицы, молнии, развязывала узлы... а потом спрятала все то, что осталось... и, хромая на правую ногу, пошла в сторону солнца... в белой парусиновой рубашке... не оставляя следов...
...босиком...