Свирепый бой, кругом резня,
Кровь почернела от огня.
И полдень ясный, словно ночь,
Укрылся дымом, сгинул прочь.
И в этой рубке, как в аду,
Не встретить завтра никому.
Тараном шел враг напролом,
Не силой брал, а лишь числом.
Но вот раздался громкий клич,
И громом грянул «Божий бич».
Ломая строй, мечом круша,
Скалой врезался Укаша,
В поток бесчисленных врагов,
Сметая их как свору псов.
Казалось сам Господь и Бес
Смотрели на него с небес.
От смерти берегли его,
В боях, но только для чего?
Да, был гигантом Укаша
И ездил ноги волоча,
Он на верблюде, нет коня,
Что мог поднять бы Укаша.
Еще была в нем широка
Его добрейшая душа,
И мудрость старца, что молва
По землям тюрков разнесла.
За все труды земные, Бог
Вознаградил его как мог.
Он встречу подарил с Пророком,
Своим глашатаем и оком.
Стал Укаша нести ислам
В народ, и в руки взял калам,
Но меч его не жил без дел,
Враг обходил родной предел.
И Беса все же пробил час,
Коварство злое он припас,
Для старца, в образе жены,
Враги убить его смогли.
Она им тайну продала,
Был обезглавлен Укаша.
Когда читал молитвы он,
Сознанье уходило в сон.
Легенда старая гласит,
Когда был Укаша убит,
Его седая голова
Покой в колодце обрела.
Колодец тот и в наши дни,
Стоит все там же, но воды,
Испить, не каждому дано,
А все зависит от того,
Насколько праведны дела,
Насколько совесть нечиста.
Чем грезит ум, и чем душа,
Все может рассказать вода.
Приносит грязь порой ведро,
Бывало так, что ничего,
Ни капли нет, пустому - ноль,
Бывало горькую как боль,
Однажды жабу - прохиндею,
А как-то красную – злодею,
Водицу, подняло ведро,
Открыв для всех его лицо.
С колодцем рядом мавзолей,
Не мало каждый день людей,
Приходят к Укаша Ата,
Святая здесь для всех земля.