Нет-нет, а порою приснится
казарма из трёх этажей.
Всё также скрипит половица...
Ремень на одном из гвоздей...
На север окошко глядело,
и счётчик наматывал свет.
Бачками журчал то и дело
за стенкой мужской туалет.
Бульонами кухня кипела.
(Соседу в кастрюлю не ссать!)
И мы, проносясь оголтело,
учились чужое не брать.
Пока не позвали к обеду,
мы жаждали новых потех.
Замызгали велосипедик,
один, а хватило на всех.
Поутру из бархатных листьев
по капле хлебали росу.
А кто под дождём не носился
по ласковым лужам в грозу?!
Потом от души рисовали,
и серый асфальт веселел.
Ловили тритонов в канаве...
Да мало ль в каникулы дел?!
Зима паровозиком санным
катала нас с горки крутой,
и сказочными леденцами
казались сосульки весной.
По-детски не чувствуя жалость,
мы драли коленки и лбы.
Но сердце смятенно сжималось,
когда появлялись гробы.
Отцы по тревоге вставали,
дощатый гремел коридор.
Тогда приходилось едва ли
в войсках наблюдать недобор.
Поротно шагали солдаты
и пели ходьбе в унисон,
просили девчонку не плакать
всей сотней мужских голосов.
А почта нам письма носила
по адресу: дом № 6...
Моя начиналась Россия,
как в песне о Родине, здесь.
...жильцы ликовали от новых
полученных даром квартир...
Но скрыт за бетонным забором
однажды потерянный мир.
И сквозь оголённые кроны
не высмотреть детство в просвет...
Теперь там запретная зона,
как будто на детство запрет.