Ну, вот и все – лети, моя родная!
И разрезая вязнущую высь,
Метнулась птица к уходящей стае,
Где облака холодные неслись
Ах, облака, уж осень на излете
И в пропасть среди яви или сна,
Как на опасном горном повороте
Сорвалась 33-я весна
Она ушла в пролеты темных лестниц,
Хитросплетенье старых мостовых,
Моих чуть-чуть стареющих ровесниц,
Уже седых товарищей моих
Холодную ампирную квартиру,
Где среди бронзы, люстр и серебра
С отчаянно поставленным надрывом
Фальшивила мне скрипка до утра
В любимое разбросанное тело,
Под скомканною легкой простыней
Охапку роз на скатерети белой,
Мятущееся в трубке – Боже мой
Протрепетала слабой струйкой света,
И вот уж обозначилась черта,
Что связывала с жизнью той и этой,
Как горькая морщинка у Христа
Оборвалась… Встревоженные лица,
Холодный сумрак, мутная зоря,
Я выпускал из рук своих синицу,
А поднял лишь перо от журавля
И потянулись длинные перроны,
Ночь, как глоток спасительной бурды
Иллюзий усыпляющие звоны,
Таких же сладко-лживых, как и ты
Вдруг осознать в самом себе изгоя,
Снег приложить к издерганному рту,
Ласкай меня серебряная хвоя,
Разбрасывая хлопья по ветру
Тупой мотив больней врезайся в уши
Забыться сном, забыться и не встать
Больные исковерканные души
Дано ль кому из пепла изваять?
Ну, вот и все, лети, моя родная
Комком упрямым в радугу мою,
Что расцветет пронзительно сияя,
В Бог весть каком, заоблачном краю!