Где женщины вставали с брезентовых постелей
С улыбкой на затылке и с чеком на виске.
Где вождь с улыбкой скверной, шагая с табурета,
Над пропастью фанерной раскачивал дугу.
Где ночь маршировала вдоль скорченного тела
И гипсовым амурам сны вкалывали в вены.
С синюшными глазами там двигалась холера,
Зрачки её блестели, как чешское стекло.
Там, сбив пивную пену с безумно-рыжей хляби
На ячневую кашу булыжных мостовых,
Слепым штыком трёхгранным, в зазубринах, ноябрь
Распарывал, рыдая, Адмиралтейский дых.
Там шли через четыре, на каждом пятом саван,
Под грохот канонады и в собственном соку.
В Петрополе блаженном, где русские фасады,
И смерть маршировала в загривок рысаку.
А по ночам там рвали у сфинксов сухожилья
Мозолистые пальцы Олеговой дружины.
Ах, как они сипели, на согнутых пружинах,
Но нет уже ни левых, ни правых, ни двужильных!