***

(Ты плохая. Зима пройдёт)

Раздевалась в разрезе штор,

а потом - о, двухтысячный год

сдохни! - размазала рот

невозможной, чужой улыбкой,

слишком липкой

для этих губ.

время пиная,

как арестанта конвойный,

вечность вступала в права

и любая попытка возврата

была бесполезна;

на словах

пел запрет,

а рассвет

лез в окно

(это место я вычеркну)

только одно неизвестно:

как попала в подстрочник любовь.