Вильям Блейк
ЛОНДОН
По «льготным» улицам брожу,
Близ мест, где Темза «льготно» мчит,
И в каждом встречном нахожу
Бессилья скорбь и желчь обид.
Здесь в каждом возгласе людей,
Будь он младенец иль старик
Я слышу гнусный звон цепей,
И вижу рабства мерзкий лик.
И храмы тут, черны как смоль,
Об очищеньи вопиют;
Звенит в ушах солдатов боль,
Что вдоль дворцов в крови бегут.
Проклятья шлюхи молодой
Зовут бубонную чуму
На плод любви позорный свой
И на любовь и жизнь саму.
© В Жмудь
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Оригинал и переводы других поэтов находятся тут: http://www.lib.ru/POEZIQ/BLAKE/stihi.txt
2. Дословный перевод приведен ниже.
3. Сила последнего четверостишья, как мне кажется, не передана ни одним из переводчиков. Не вполне это удалось и мне (см. дословный перевод). У Маршака: «А от проклятий и угроз / Девчонки в закоулках мрачных / Чернеют капли детских слез / И катафалки новобрачных» – Нарушен ритм оригинала, и нарушен смысл. Перевод В. Топорова лучше передает смысл, но в этом контексте его трудно разглядеть, если не знаешь исходного текста. Перевод звучит так: «А в ночи - всего лютей / Шлюхи визг, чернотворящий / Новорожденных - в чертей, / Новобрачных - в прах смердящий». Здесь «чернотворящий» - причастие, разъясняющее, что мы слышим не просто визг, а визг, который имеет силу черного проклятия и черно «творит». То, что он превращает новорожденных в чертей - это уже домысел переводчика: проклятье просто проклинает одного новорожденного, разумеется, в черта оно его не превращает. Этот визг не творит из новобрачных смердящего праха, он призывает сыпь чумы на свадебные кортежи и называет их «свадебными катафалками». Возможно, один из таких «свадебных катафалков» увез отца этого проклинаемого новорожденного младенца. И все это передано у автора лишь в четырех строках, в переводе не достигнуто.
4. Перевод последней строфы в варианте Зенкевича: «А в полночь шлет чуму зараз / Ругань проститутки жалкой / В слезы чистых детских глаз / И в свадебные катафалки» ближе к оригиналу, чем все остальные переводы. Но отсутствует мотив личного восприятия «Сильней всего я слышу», также отсутствует точная деталь: проклинается одно новорожденное дитя, а не все дети вообще, из чего ясно, что это – плод греховного занятия этой самой проститутки. Фраза «Чума зараз» - несколько не из русского языка. Или «Чумная зараза» или «тьма зараз».
5. Не согласен я с переводом Маршака предпоследнего абзаца: «Здесь трубочистов юных крики / Пугают сумрачный собор, / И кровь солдата-горемыки / Течет на королевский двор». Откуда взялись крики юных трубочистов? Дословно: «Как трубочисты с ужасом вскрикивают при виде почерневших церквей». Речь идет, мне кажется, о том, что церкви так черны, что испугали бы даже трубочиста. Скорее ведется речь о «виды видавших» трубочистах, а не о молодых трубочистах. Я бы это перевел следующим образом: «Как взывает о помощи [хотя бы] трубочиста / Каждая ужасающе чернеющая церковь», и считал бы такой перевод почти дословным. Здесь возможен намек не только на внешнюю черноту, но и на духовную грязь, в которую опустились, и продолжают опускаться эти заведения (деепричастие «чернеющая» в данном смысле означает «продолжающая чернеть», «и в настоящее время занимающаяся тем, что становится все более черной»).
ОРИГИНАЛ:
London
I wander thro' each charter'd street,
Near where the charter'd Thames does flow,
And mark in every face I meet
Marks of weakness, marks of woe.
In every cry of every Man,
In every Infant's cry of fear,
In every voice, in every ban,
The mind-forg'd manacles I hear.
How the chimney-sweeper's cry
Every black'ning church appals;
And the hapless soldiers sigh
Runs in blood down palace walls.
But most thro' midnight streets I hear
How the youthful harlot's curse
Blasts the new-born infant's tear,
And blights with plagues the marriage hearse.
ДОСЛОВНО:
ЛОНДОН
Брожу через каждую привилегированную* улицу
Недалеко от того места, где привилегированная* Темза течет.
И отмечаю в каждом встречном лице
Печать слабости, печать скорби.
В каждом крике каждого человека,
В каждом крике испуга младенца,
В каждом звуке, в каждом проклятии
Я слышу кандалы человеческого вероломства.
Как трубочисты с ужасом вскрикивают
при виде почерневших церквей,
И вид несчастных (злополучных) солдат,
Бегущих в крови [вниз] вдоль стен дворца
Но сильнее всего через полночные улицы я слышу,
Как юная проститутка проклинает
Слезы новорожденной наследницы
И [призывает проклятиями] чумную сыпь на свадебный катафалк.
* это прилагательное может быть одновременно переведено и позитивно, как «привилегированный», «дипломированный», и негативно, как «сданный напрокат», и почти нейтрально, как «льготный», или «наполенный», «заполненный».
Андрей Пустогаров подсказал ссылку [1], где обсуждаются особенности этого стихотворения, что позволяет точнее перевести некоторые слова, в частности, слово charter’d. Также из контекста стихотворения ясно, что даже если вложить смысл «льготный», то надо понимать его как «внешняя, привлекательная сторона», тогда как есть еще и изнанка.
[1] The Art of Paradox in William Blake's "London" by Juliette Tang, October 26, 2004