I
Однажды Зосима после лова
скоблил блестящую чешую.
Рыбацкий нож соскользнул коварно.
И струи рыбьей крови – лиловой, –
и крови Зосимы – киноварной –
слились в меланжевую струю.
По горемычным рукам стекая,
холодной сделалась кровь людская.
И всё, чем Зосима раньше жил,
навеки стало ему чужим.
И нечто силой тянуло к морю, –
Силок прочнее воловьих жил.
И понял Зосима: он потерян,
Душе подводной в наземном теле
уже нет места среди людей.
Он стал суровее и лютей,
И жил в лачуге, к воде поближе,
где волны ласково ноги лижут, –
всегда печален, всегда один.
А за окном грозовое небо
разверзлось, будто акулье нёбо,
и жадно рдело: «эй, выходи
скорее к морю – тропа сырая.
Там, дальше – мили морского рая.
Ты сгинешь в царствии поднебесном,
ты весь растрескался и засох»;
а сердце рыбье воды искало.
И только эхо шептало в скалах:
«Тебя поглотит морская бездна,
Тебя изгложет морская бездна
и с кровью выплюнет на песок».
Но приголубила, как ребёнка,
волна – не выбросила на глыбы.
Раскрылись веером перепонки,
Как паруса на семи ветрах.
Он хладнокровен давно, как рыба.
Он научился любить, как рыба.
«Когда умеешь дышать, как рыба –
К чему тебе человечий страх?
В морских объятьях не будет зноя,
Не страшен холод, не треплет дождь.
Лишь дно коралловое резное.
Вода – прибежищем станет новым –
В воде – спасение ты найдёшь».
II
Шесть сестриц одного племени, одного пламени.
Спускались к воде, играли, резвились ланями,
Были юные, ловкие, дерзкие и небрежные,
Были гордостью целого города прибережного.
Были локоны и одежды у них из шёлка
Платья были черны, а длинные косы – жёлты.
И пронзительней моря на солнце глаза синели.
Полагали сестрицы, что нет никого сильнее,
Заклинанья с мечами сестрицы с собой носили,
И не знали сестрицы равных себе по силе.
Наставляли сестёр с детства раннего строго-настрого
Не носить при себе оголённого лезвия острого –
В прочных ножнах носить мечи, в полотне суконном,
Говорить заклинания – только во имя закона.
Но закон оказался для них непосильной ношей,
Заклинанья с мечами хранили они без ножен.
Повзрослели девицы и стали надменно-лживы,
Повсеместно искали лёгкой себе наживы.
Говорили друг другу: вы слышали, сёстры, знаете, сёстры,
Что в море – диковинный зверь, человекорыба.
У него человечье сердце под кожей грубой.
Пойдём же, сёстры, мы победим его, сёстры.
Никто не сумел бы, сёстры, так, как мы бы – сумели.
Мы отравили бы воду, загнали его на мели –
Там уж мы его схватим, уж мы его свяжем,
Торжественно в город вернёмся с трофеем свежим.
В городе, может быть, нам за него заплатят,
Столько дадут, что хватит на новые платья,
Сошьют нам наряды – дороже, тоньше, лиловей –
Сошьют нам наряды – цвета его крови.
Пусть помнит каждый – бродяга ли, горожанин, –
О том, каких чудовищ мы поражали.
Что это мы – ловкие сёстры, сильные сёстры,
Поймали такую дичь, что охотникам не мечталось,
Рыболовам в кошмарных снах отродясь не снилось.
Мы ведь твёрже, сёстры – нам неведома милость,–
И выносливей, сёстры – нас не берёт усталость,
Но если он будет силён, то мы убьём его, сёстры,
Своими руками, женственными руками.
принесём его в город мёртвым, выволочем на камень,
На брусчатке разложим, на площади на мощёной,
Пусть видят, что мы сильней, чем чудище. Чем мужчина.
III
Заточив умения и мечи,
Заклинанья грозные заточив,
Приходили сёстры на самый берег,
На размытый берег, пологий склон.
И тонули ноги в песке да иле,
Оттого, что сёстры в душе таили,
Как на шее камень тащили, – зло.
Расчехляли склянки, несли в ларцах
До воды, и лили в песок, пока не
Потекла ручьями под их руками,
Расплылась – отравленная пыльца.
Помрачнело небо над океаном,
И поднялся Зосима из воды,
Его голос стал океанским гневом,
И казалось сёстрам, что это – небо
Обвалилось тяжестью волн седых,
Обратило яды в тяжёлый дым.
И ни всплеска, ни отблеска не оставил
Океан, вещавший его устами –
Не спасли заклинания и мечи:
Не сражаясь и не стеная боле,
Позабыв о гордости и о боли,
Шесть сестёр лежали, как шесть азалий, –
Океан, смотревший его глазами,
Горьким ядом волосы их мочил,
Поволокой взоры им застилал,
Убаюкивая в полосе прибоя
Их девичьи сломанные тела.
А потом он взял их тени-без-тел, как мечи без ножен
Отобрал у них силы, слабости – преумножил,
и нещадно резал, лепил, кроил –
Из шести сестричек сковал троих.
Из шести голосов, из шести умов.
Три осталось. Каждый второй – умолк.
В королевство рыб и морских растений
Океан вобрал три нагие тени,
Заточая тени в морскую тину,
выстилая под ноги вязкий ил.
Наделив лазоревыми хвостами,
В синеве русалочками оставил, –
И навек в объятья сковал свои.