Он был молод и красив,
А на вид, как Аполлон
Было много перспектив,
Но их обдали кипятком
Он учился хорошо,
Больше всех историю любил
Сейчас видно на лицо
Он себе могилу рыл.
Вскоре стал он дряхлым, хилым
Неврастеником, заикой
На свет глядеть ему не мило,
Давил сильно гнёт ошибки
Боль душевную хотел он
Выжечь спиртом и вином,
А порою слышал звон,
Но это было страшным сном.
А во сне картину видел,
Как окончил универ,
Был тогда он храбрый лидер
И опора, и пример
Поступил в аспирантуру,
На кандидата быстро сдал
И удивил всю профессуру
Тем, как в истории блистал
Тогда он мог коснуться звёзд
И не было печали и седин
А кто-то даже произнёс:-
“Вот он новый Карамзин.”
Но никто не видел, не хотел,
Как он страдает ежечасно,
Не от любви… это не его удел,
Его страдание во стократ ужасней.
Напомню, он историю любил
И ее, читая, понял постепенно,
Что у страны нет выхода и сил,
Что необходимы России перемены.
А как они произойдут?
Если народ не видит и не знает
Все думают, что хорошо живут,
А государство постепенно умирает…
Занавес железный рухнул,
Эпоха беззаконья завершилась
И вроде бы страна, как мускул,
Что набирает жизни силу,
Но он смотрел гораздо глубже
Система; система старая осталась
Опять все ходят строем дружным
Видать Русь в трагедии не наигралась
Хотя живёт страна теперь спокойней,
Но живёт она-не как держава,
А как корова перед бойней
Не видя, что топор натачивает Запад.
Есть нефть и всё нормально
Понизится цена, и что же будет
Вновь Россия станет слабой,
А Запад дружбу прежнюю забудет…
Снова революции и перестройки
Как же, как же процесс остановить?
Шатался и в панике кричал историк:-
“Нет, я не хочу так жить”.
А как же по-другому? Никак
Лист без ветки улетает вниз
И если защемит тоска
Два слова есть: - «Верь, держись”.
Догадки он объяснял студентам
Писал статьи, выступал на семинарах
Он всё кричал то басом, то фальцетом
“Россия стала для всех товаром”
И хотел любить свою страну,
Но силы не было, он не терпел
Тех, кто знает, что живёт в плену
Ропща спокойно на свой удел.
А в Вузе все над ним смеялись
Плевали в спину, хохоча
И знание, и сила куда-то подевались
Он спился и совсем зачах.
Однажды когда боль подкралась
Он посмотрел в окно уныло
Достал верёвку, крикнул: - «Гадость”
И в ванную пошёл за мылом.
Февраль-март 2007г.