Он перебрал свои черновики
И с легким удивленьем обнаружил,
Что жил в тот год на берегу реки,
Со временем уменьшившейся в лужу
И как-то выше плыли облака.
А может быть, все дело в восприятии?
Сухой октябрь, желтая тоска,
И боли в подреберье так некстати,
И эта жажда незнакомых губ
Чужой рукой распахнутая настежь,
Душа, сквозь лабиринт промокших труб,
Неслась куда-то, и рвалась на части…
И звук твоих размеренных шагов
И глядя сквозь озябшие листки,
Ты вспоминаешь, как же все потом.
Я порвала свои черновики.