Мой друг повесился
В стотысячный запой уходит лето.
Ученики порхают в школы,
И утро мажет солидолом
Мосты шизофренического бреда.
Мой друг повесился.
Он голый и весёлый.
И в форточку задуло покрывало;
Больничным лабиринтом косным
Оно легло. Прошелестело. Сёстры
Закрыли дверь, когда его не стало.
Асфальт под каблуками гулко клацал.
Бессильно щерился. Но он такой же пленник.
В стотысячный запой уходит лето,
Блюя пожаром мягких декораций.
В предчувствии смутных дней
Чёрные двери блуждающей комнаты,
Белые сны в одеяниях пажеских;
Стелется ропот по толпам непонятых -
Для ощущения степени важности.
Падает в листья стеклянное лезвие
Чёрного храма. Ухмылками щерятся
Белые фрески, покрытые плесенью;
Брошенный камень - ступень к всепрощению.
Белые кони - что белые колосы
Падают; Чёрною кровью люби-венчай!
Пляшет юродивый пятками босыми
На угольях мирового пожарища.
Небо и время
...И пьяное небо ложится в ногах,
И время как саван остывших саванн:
Из вечного снега слагает слова.
А ветер поёт: убегай, убегай!
В холодную вечность, небес молоко -
Поёт и хохочет, мешая слова:
И время в ногах у остывших саванн,
И небо сбегает по струнам строкой.
Посв. Дж. Моррисону
Бесконечность пылится в углу,
Похоронена в мрачной квартире,
Бросив вызов усталому миру,
Босиком на стеклянном полу.
Зажигайте последний парад
Лепестками оранжевых магий;
Соберём на костёр наши флаги,
Невесомых идей звездопад.
Так сминала чудес аромат
Вьюга наших изломанных пальцев.
Гасли струны. По лезвиям вальса
Еле слышно спускалась зима.
В грудь впивается мраморный газ
Мёртвых слов, выцветающих линий,
Ежевичных порезов на синем,
В кольцах сна продолжая рассказ...
...Первый снег - замолчавшей струне.
Первый гроб - необьятной весне.
Первый голос - святой тишине
За оградой на белой стене...
Набросок
ночь сжимается
медной мигренью
во внутреннем доме
выключателя пульса.
и время как шоколад;
и ноги как пара окурков
в стоптанной вечности.
Свалка
В прообразе свалки крадутся кроты и коты
Размышлений
Кроты
Помешательств
Коты:
Многохищно-тигрящие спальни-глаза
С чёрным зеркалом ереси
Зеркалом
Мести
Как черви крадутся в шкафах миродрева
Кроты
Вгрызаются в вены и вещи и столики;
В чаще консервов как рыбы зажатые
Мы –
Коты –
Кроты –
Крысы!
КРЫСЫ! КРЫСЫ!
Щелей, всюду крысы
Проем – чернокрыса
Кровать – серокрыса
Грызня и огрызки грызня и огрызки
Мышления крыса
Червями котами кротами и крысами
Лезут из свалки победные сказки обедные
Дрязги
Обедни соборы и крысы и массы
Судна суда и ночные горшки
Океанов утробных дворцов унитазных
Там плавают крысы кроты и котята
Утоплены в масле топленом котята
Там детям, не помнящим смех, кровокрысой
Рвёт горло, рвёт сердце, рвёт душу -
Изыди!
Зверёнышы, зверья в заварке газетных
Столбцов
Столбов
Столов
Столетий
В котлах судоверфей отчизн суеверий
В чашах причастий пристанищ прощаний
Крысиные хвостики лезут из чая
Крысиные дудочки, плавать в отчаянье!
Крыши когтят коты
Камни коптят кроты
Крысы крыс!
Водоплавают крысы акулы крысы
ангелы крысы азбуки крысы алгебры
крысы мачты крысы мечты крысы !
КРЫСЫ КРЫСЫ КРАСЫ КРЫС
КРЫС КРАСЫ! КРЫС КРЫСЫ!
Миф
Может, это случайно, не более чем.
Может, правда конец, или просто - каюк.
И душа - это стая хрустальных грачей -
Не разбила бы крыл по дороге на юг.
Бомбы рвутся наверх, боги падают в миф.
Пусть молчанье - твой дом, заклинанье - твой смех:
Мы не слишком живые для стен пирамид,
Мы не слишком мертвы, чтобы всё разуметь.