застой и раздрай. когда смотришь на детские фото
свои. не забыть бы, что это ведь лето и лет всего пять,
и было легко и внезапно любое, и ласковый кто-то,
неважно, ведь кто. мы любили любого, кто знал, что сказать.
зато вот сейчас – октябрятским задором усталая взрослость
ерошит загривочек сзади, плюется простудой, и ну-ка вставай.
любая ведь формула смерти становится формулой роста,
когда на нее не смотришь. когда посылаешь все в рай.
состав неразборчив. послушай, шумит ли еще твое сердце.
ему не прикажешь. оно автономно последние несколько лет.
и будет не больно, когда остановится, выдав последние герцы
любви и восторга от прошлых, несбывшихся, громких побед.
и больно не будет. смотри в фотокарточки снова, слегка улыбаясь,
рисуй напоследок истории для нерожденных тобою детей.
и их не найдут, их оставит на память, на долгую-долгую память
какой-нибудь мальчик, гуляющий на берегу, вдалеке от людей.
раздрай и веселье. мир сходит с орбиты, качая седой головою.
возьми-ка гитару, и свет приглуши ненадолго. и мы далеко.
возьми меня за руку. как хорошо так сидеть и не видеть застоя,
держать твою руку, и песенки петь, и не ждать поцелуя. зато
знать, что он будет, когда-нибудь будет, планеты устанут
круги нарезать вокруг вечно-пятнистого шара с пометочкой «ню».
мы умерли, или решили чуть-чуть задержаться – неважно, мы сами
альбом фотокарточек дали в подарок и сели в обнимку к огню…