XXXI
Уж давным-давно, годами
Скрыто то и за холмами
Род селеньем встал – станицей.
Там усадьбы вереницей
Вдоль Кубани ли реки –
Встали станом как полки, -
Не на битву, не на рать -
Жатву нивы вместе брать.
Кто пришел, кто здесь родился,
Кто же с пришлым породнился,
Кто невесту взял тайком
Иль в ристалище – силком…
В общем много там семей, -
Их, мой Друг, не тронь, не смей…
Станут ратью станы разом,
Ощетинясь острым глазом,
Или греческим ль огнём
Всё пожгут – что ночью ль днём…
Пропадёт за зря ватага, -
Не пропета будет сага,
Ратный труд в туе уйдёт,
Струг в огне ль ко дну пойдёт.
То ж понятно – часовой
Парень хваткий, с головой
Род давно предупредил,
В том ли татя упредил.
Да и вои в той станице
Далеко не слабаки –
Телом лёгки, Мыслью быстры,
Что с конём, что ходоки.
Все спокон владели саблей
Да той самой адской каплей,
Али палицей какой,
Пред которой меч – тупой,
Коли резала как бритвой,
Всех кося, сверкая битвой.
Здесь добавить я, Друзья,
Должен то, что не всегда
На виду стоит, - таится,
Словно сглазу ли боится –
Это то, что рать была
В той станице непроста.
В ней не может быть младой,
Пусть и парень боевой.
Набирали в эту рать
Лишь того, кто чтил там Мать -
Семя доброе взрастив
И в него свой дух вместив,
Что б быть уверенным в послед,
Что в Роду оставлен след, -
На ногах стоит младой,
Девка ль парень боевой.
А до преж же все года
Он ратаем был, пока,
Хлеб сажал, детей растил,
И науку битвы чтил,
Подбирал себе коня,
Друга верного ль и пса,
Что ночами быт хранил
И на ноги быстрым был.
Все мы помним миф – кентавра,
Как же звали его –Лавра?
То не важно – суть в другом –
Всадник – конь в единый ком
В час ристалищ превращались,
Словно вихрем, слившись, мчались –
Бились дружно – конь храпя,
Всех копытом ли разя,
Всадник прежде же стрелой
В глаз разил, глянь - враг косой…
А когда же в грудь сбивался, -
Саблей острой извивался,
Где концом ли доставал,
Иль с плеча, в миг, разрубал…
Что кентавр! А амазонки?
То девицы – глазом зорки,
Уж не мати все давно –
Встало на ноги зерно,
Что вдвоём с ратаем, Другом,
Раз за разом, словно цугом
Породили в той Любви,
Что теперь уж не найти…
Эти вои чудом были,
Влас не рвали и не выли,
А крушили всё как смерч -
Страшен был врагу их меч…
В общем – разные там были,
Кто уж обществу служили,
Кто же вёл свою семью,
Что бы Род креп на корню.
Всем в станице есть занятье,
Объясню уж всем понятней –
Были пахари, жнецы,
То бишь просто – косари;
Кто там с глиною на «Ты» -
Эт понятно – гончары,
Есть бондарь, умелец с кадкой,
И кузнец – он в кузне жаркой
Сталь дамасскую ль ковал,
Иль коней ли подковал
Той подковой – сносу нет -
У него же в том секрет…
У кого же сокол был,
Что стрелою в небо взмыл, -
Там парил, как часовой,
Гордо сокол боевой…
Эт понятно, что сокольник,
Всей крылатой брати стольник, -
У него же птичник был,
В нём он птиц в крыло растил.
Был конечно там и скотник,
Тоже важный был работник –
Живность в мясо ли растил,
А где надо и коптил,
Про запас ли тот иной,
Да на день лихой с бедой…
Но то делал он в сторонке,
Там где место есть схоронке,
Иль по проще – в той воронке,
Где вскипала кровью боль,
И не била в ноздри вонь.
То особым было место –
Для ухода душ небесных
Безсловестного скота –
В ней предтече ворота…
Там была и сыроварня,
Надо ж брякнул здесь – овчарня –
Ну конечно, без руна,
Не прожить и в зиму дня…
Род владел и маслобойней
На поляне дальней, вольной,
Где коров пастух водил
В травы, в лето, уводил.
Ну, а рядом ли, отара
Иногда паслась как пара, -
То овец гнала родня
В заповедные ль места,
На крутые гор ли склоны,
Где архары и вороны,
Барсы снежные, орлы
Вахту вечную ль несли.
Гордо шел средь них овчар,
Средь овец ну словно царь,
Рядом ж Друг был – часовой,
Пёс лохматый, боевой,
Зорько живность с ним стерёг,
Племя доброе ль берёг,
Отгоняя волков стаи
Грозным видом, шумным лаем…
Если ж там какая ярка
Слабой, хилой вдруг слыла,
Иль вонзалась болью ранка
В тело ярки ль навсегда –
Тотчас пёс их гнал лохматый
От отары да в леса,
Где уж ждал их тать зубастый, -
Что б насытиться сполна.
В общем, всех профессий море –
Да и как же мы без моря, -
Коль спустившись до реки -
Парус ставь и в миг лети…
По вспенённым ли волнам,
Убелённым бурунам,
К морю – сине-океану,
К миру новому иль стану,
С шутником ли ветром споря,
На простор, - там взору воля…
Но не просто на доске –
На изящнейшей ладье,
Что зовём мы ныне стругом,
Что бы плыть тем морем цугом…