Однажды в раскрытое настежь окошко
Запрыгнула очень чумазая кошка.
Простите, любезная, что Вы сказали?
Вы – кот?! Извините, мы это не знали.
На чем мы прервались, ребята? Так вот:
В окошко запрыгнул ободранный кот!
А в клетке, в серванте, у самого низа
Сидела большая хозяйская крыса.
Белейшая крыса с роскошным бантом
Нос к носу столкнулась с бродячим котом!
«Ах!» – кот сказал, - «любезнейшая крыса,
Что вы сидите в клетке, как маркиза?
На улице весна, мир полон суеты,
И есть куда сложить свои хвосты!
Вы нравитесь мне, это не секрет,
Хочу позвать я Вас на свой обед!».
И отвечала так бродяге крыса,
По батюшке Борисовна Лариса.
«Простите, драгоценнейшая киска!
По документам здесь моя прописка,
Мой быт отлажен, жизнь моя легка,
И мне еду несут по стуку коготка!
Василий – как Вас там, не знаю, по отцу?
Не склонна доверять я Вашему лицу!
От Вашего хвоста до кончиков усов
В Вас генетический заложен крысолов!
И, что греха таить, Вам видом не похвастать,
На Вашем лбу лишай, и Вы блохасты,
Ваш запах убивает мой парфюм.
Вот – все, что мне идет сейчас на ум.
Василий Батькович расправил гордо плечи.
«Что ж, дорогая, видно, время лечит.
Вы отказали бедному коту.
Уйду я в серых улиц скукоту,
Без Вас, Лариса, ну какой обед?!
Быть может, в драке, сладостью побед,
Залью я эту горечь пораженья.
Но знайте: боевые достиженья
Всецело Вам, Лариса, посвящу!
Я ухожу. Страдаю. Я грущу...».
Сверкнула ночь в окошко лунным глазом,
И звездочки зажглись на небе разом,
В окошко ветер занавесками шуршит.
Все спят. И лишь Борисовна не спит.
Нет сна совсем. Покоя тоже нету.
И в предвкушенье чудного обеда
Уж не стучат по клетке коготки.
И сердце маленькое рвется на куски.
Ах, если бы вы только знали, детки,
Как скучно дни текут в ужасной клетке.
Кто знает – чем вот так всю жизнь томиться,
Не лучше ли свободой насладиться,
Сорвать замок –
И наутек!
Найти кота Василия тотчас,
И попросить, чтобы в последний раз
Сказал ей про любовь, хвосты, весну…
Короче: полностью довериться ему!
Сломав в одно мгновение заслонку,
Лариса бросилась вперед – по зову сердца,
Кусочком розового бантика вдогонку
Ей помахала на прощанье клетки дверца.
Перелетела птицей подоконник,
А под окошком ждал ее поклонник.
И белоснежно-неземную красоту
Василий Батькович поймал аж на лету.
На тротуар поставил пред собою:
«Ах! Я Вас так и ждал не уходя, не скрою!
Пойдемте, драгоценная, вперед,
Нас в долгий путь романтика зовет.
Надейтесь на меня – мораль моя проста:
Я покажу Вам все шикарные места.
Я покажу Вам все свои владенья,
Помеченные – мною – без сомненья,
Теперь принадлежат они и Вам.
Я к вашим целый мир кладу ногам.
Все чердаки, помойки и подвалы,
Поверьте, милая, ведь этого немало.
И – малость очень самая – я сам,
Впридачу к генетическим усам!
Шли люди утром в школу – озирались,
Шли люди на работу – удивлялись,
Шли люди в детский садик – улыбались,
Шли люди просто так, и сомневались:
На мусорном бачке, прижавшись спинка к спинке
В объедках рылись…Нет, не две морские свинки!
С огромнейшим ободранным котом
Сидела крыса с порванным бантом.
И, если я все верно увидал,
Кот крысу нежно в щечку целовал!