Но не успел допеть я до конца – ворвалась непрошеной Беда. Об этом дальше есть Слова.
Ночь прошла. Поутихла в сердце боль. Песню грустную пропела в ночь Душа. Песню, коей не нужны слова, - в ней говорят Души колокола. И в небе вдруг зажглась звезда - предвестница Христова Рождества. Но пополнилась печаль моя с уходом 6 января из жизни балагура, весельчака - Отца жены моей. Продлилась смертей нежданных череда.
Пока Слова и Мысли в копилку собирал, Григорьевич три дня в молчанье умирал. Прощалась с миром благостно Душа. Три дня! Мне говорят врачи - не слышит он, он в коме, он параличом разбит. А я не верил им. С ним вслух я говорил. Начало книжки этой почти до этих строк прочел. А он в созвучии молчал, на деянья как будто нас благословлял. По Духу близок был ушедший мне. Да как не быть, коль не изменил стране, остался и приумножил Благо на родной земле. Продолжил дело тестя своего в Саду, что на участке небольшом у леса, там, в Дубочках, - он Творец его! С супругой верной он его холил, лелеял и Любил, и внуку радость подарил - оставил Сад в наследство он и именем своим благословил - Юрий - сына моего, младшого внука своего. Светлой Памятью почтим, Сын мой, его. Достоин он Любви твоей и уваженья моего. Он там, мы здесь - следы его! Как жаль, что мало про него в стихах я говорил.
Светлой Памяти Юрия Григорьевича Бройтмана!
Тестю
Уважаемый! Вам снова двадцать!
И снова перед Вами горизонты дня.
Пусть глупая ворона продолжает каркать
Вы все болезни отшили от себя.
У Вас, как прежде, бодрый голос.
В Израиле — так в шоке, завидуют слегка.
Ведь Вам сегодня двадцать, и как налитый колос,
Вы в поле жизни стоите — на века.
А жизнь — что речки горной плёсы, перекаты,
Где тишь и гладь, где перекатов гон.
А то бывает, реже, сплошные водопады,
А оглянешься назад — все передряги — сон.
Вы зерна посадили в ухоженную ниву
Порослью трёх внуков они дали всход.
И хоть порою дума - быть бы живу, -
Услышав голос внуков - чувствам счастья ход.
Из чувств переживаний: «Как там Мама?!»,
Вы позволяете порой нарушить свой покой.
Мысль о родной — незаживающая рана.
Израиль стал ей дом, благодатной стороной.
Ей восемьдесят пять — черты всё так же милы,
И силой к жизни отринут известный всем порог.
Её звонок оттуда! — Все за столом застыли,
С почтением внимая Ваш телефонный диалог.
А Вы: «Мамуля! Здравствуй!
Я Вас по-прежнему люблю!»
24 апреля 1999 г.