Усталые путники-чужестранцы,
пришедшие издалека,
откуда - уж сами
толком не помнят, -
завернули
в забытую богом
таверну,
в длинных складках одежд
каких пустынь
еще скрипит песок?
каких ворот перешагнули
разбитые проемы,
в пыли каких дорог
остался след сандалий?
Изорванны в клочья
плащи,
и лица бледны,
и только глаза
бездонною синью
прозрачно-глубоки.
Низкие своды таверны
не вмещают
безмолвья ,
их лица черны,
исхлестанны плечи
ветрами ...
Чаша с вином
по кругу идет,
отражая скудное пламя
камина,
и даже замерли тени,
не совпадая по контурам,
не считаясь с видимым
источником света.
Эй, вы,
голубоглазые странники,
из башен
каких таинственных
зАмков
обозревать вам просторы
точеными ликами
чеканки нездешней,
сжатыми скулами,
ясностью глаз?
И в миг,
когда черный
котел небосвода
рассекает сполох
залетной кометы
и дробится
бесчисленным
множеством
звезд,-
в тот самый миг,
как по единому
Знаку
подымаются путники,
по-прежнему
все как один
величаво-безмолвны
и дальше идут,
исчезая в ночной
паутине дорог,
унося с собой груз
неразгаданной тайны,
все как один -
невозможно-прекрасны...