Прощание
медленно гладит…
Прощание
шепчет скорое время…
Прощание…
Это антипоэтично.
Это было или будет с каждым.
Это банально.
Нас крестило безумство столицы,
нас венчали мосты на севере,
нам пустил пулю в лоб вокзал.
Как ты легко улыбаешься,
и куришь, будто снова тебя гладят простыня и рассвет,
а не прощание…
Как ты легко улыбаешься
и целуешь, будто шепчешь снова “люблю”,
а не “скоро.время”
Как я легко одевался,
когда шел на Голгофу вокзала,
будто ехал в утробу кафе,
где ты.
Как я легко собирался,
когда шел на Голгофу вокзала,
будто бежал по бульвару,
к меди ног кого-нибудь из великих,
где ты.
Как мы непринужденно пьем кофе,
гнем бульвары в кольцо,
распихиваем по карманам впечатления…
Пора.
Трещит время –
по швам!
Прощание лопнуло –
разлетелось ошмётками по перрону,
в куски-уродцы.
Они ползают,
хватают тебя за брюк лён,
молятся,
мне запрещают не смотреть…
Тихо: “Прощаемся?
Прощаемся…
Прощай…
Нет, до свидания…
До свидания, пока…”
Взгляд скользнул два раза,
прилип,
запомнить бы черты друг друга,
на по больше календарей.
Еще чуть-чуть…
До свидания.
Пока.
Ты скатилась вниз по карте,
по трубе плацкарта.
Я остался в табачном дыму,
в объедках роскоши.
У тебя стук шпал -
у меня Шопен.
Шпалошопениана растягивается на километры –
между нами нитью из дней.
Шпалошопениана
теперь на всю карту России.
Бывало с каждым…
Зря читали,
банально,
привычно -
вокзальные будни
и расстрелы любви.