Просыпаюсь от чувства вселенского, незыблемого счастья - выходной. А это значит, что после недельного редакционного дурдома можно расслабиться и не жужжать.
Не открывая глаз, потягиваюсь - офигенно!
"Так, хватит валяться, - пароходной сиреной врывается в сознание голос коллеги Галки. - Через полчаса собрание. Сама знаешь, Семенов ждать не любит".
В ужасе открываю глаза, истомы как ни бывало - вокруг койки, на окнах решетки, стены обиты войлоком. Ошалеть!
"Быстро, быстро!" - Галка вытаскивает меня из кровати, сует в руки халат. Мы несемся по длинному белому коридору. По обеим сторонам за звуконепроницаемыми стеклами - пустые классы. Залетаем в один. Там уже сидит рекламный отдел и генеральный. Ждут нас с Галкой. Скромно, на цыпочках крадемся на галерку.
Генеральный поднимает бровь и начинает: "А скажите мне, господа, какие из вас пионервожатые?"
Смотрит с укором. Переглядываемся - какие вожатые, сбрендил, отец родной?
"Хреновые из вас пионервожатые, - удовлетворенно констатирует факт Семенов. - Дудки пионерские не обдужены. Скамейки не покрашены".
Поворачивается к одной из нас.
- Инна Борисовна, доложите, почему скамейки не покрасили?
- Так это... краски зеленой нет, - вжимается в стол Инна Борисовна.
- А зарплата вам на что?! - распаляется Семенов. - Купите на нее краски! Далее. Где редколлегия?
Сотрудники косятся на меня и опасливо отодвигаются. Генеральный встает и, подобно Зевсу Громовержцу, грохочет: "Редколлегия!"
У меня захватывает дух. Голова втягивается в плечи.
"Где стенгазета?! - изрыгает директор. - Или, может, я буду за вас ее выпускать!"
"ать - ать - ать", - вторя, затихает эхо...
Я просыпаюсь, вскакиваю и, с трудом соображая, смотрю на будильник - фффууу... полчетвертого утра! Врешь, еще целых шесть часов - газету делать рано!