Пришло время поэзии меняться. Реформы, которые до сих пор касались экономической и политической сфер, и казалось бы не угрожали поэзии, болезненно описав известную кривую, теперь в свою очередь затронули и поэтическую сферу. И наша задача состоит в том, чтобы поэзия, до сих пор только наблюдавшая за перипетиями социальных катаклизмов и потрясений, и тихо радовавшаяся своей от них независимости и какой-то кажущейся защищенности, дешево бы на этот раз не отделалась. То что раньше считалось плохо делать в поэзии, теперь требуется пересмотреть и использовать, если это выгодно для поэзии сегодня. Вот некоторые положения и принципы новой поэзии, которые я считаю прогрессивными для поэзии на данный момент.
Первое,
поэзия не должна "нравиться" (в отличие от музыки), поэзия должна честно выполнять свои функции, - доносить до читателя смысл сказанного в предельно полном объеме.
Второе,
поэт - не уникальный человек, он один из тех людей, кто хочет говорить предельно ясно. А поэт хочет говорить о том, что его волнует, будь это памперсы или мед. полис. Поэт осознает, что стихами может быть все что угодно, и в этом его сила.
Третье,
поэт больше не доверяет слову, поэзия отказывается доверять слову,
слова оказались слишком податливы для всяческих манипуляций, отсюда затянутость, повторы, рефрены, пересказ "своими словами" и т.п..
Четвертое,
поэт хочет найти новую музыку, но когда ему подают смычок, он тушуется.
Он осознает, что музыкант в нем умер, он чувствует, что для музыки он умер, чтобы родиться для поэзии. Новая поэзия нуждается в микросюжете и макросюжете
(что называется метаметафорой, стихотворение в целом - метафора), короче, место метафоры - занимает сюжет, маленький рассказик, что-то вроде гоголевских мух, превращающихся в одной фразе в чиновников на балу, и потом снова в мух.
Пятое,
поэт объявляет войну всему вечному - вечным законам природы, вечной душе, вечному искусству. Поэт громит вечное искусство, обрекая тем самым его и себя на вечные муки, он отправляет искусство туда, где оно родилось, и погибая, он берет его с собой, как бы оно ни упиралось. До сих пор искусству удавалось выйти сухим из воды, но не на этот раз. Чистая поэзия - это поэзия, лишенная лишних слов, - слов, которые не служат передачи смысла.
Шестое,
поэт - главный носитель зла в поэме, пора кончать с обличением "земных царей" тем самым противопоставляя им себя как свободолюбивого и независимого певца, нужно взять на себя грехи мира, или по крайней мере то, что поэзия способна на себя взять и по возможности поведать об этом миру.
Поэт - единственный кто говорит в поэме, он говорит посреди всеобщего, круглого, выжидательного молчания, такого круглого, такого сговорчивого, что становиться страшно его нарушить. Поэт нарушает молчание, потому что хочет говорить сам. Больше всего читатель должен опасаться в поэме именно поэта. И не столько его слова, сколько того, что именно этот человек говорит. Читателю не должно быть жалко поэта, он не должен ему симпатизировать, он должен его презирать. Поэт должен лишить себя регалий, голоса "в певческом смысле", он должен умирать голым, оставив себе только слова, которые его выдают, которые его предают на вечные муки.
Седьмое,
поэт - это тот человек, который понял, что все литературные персонажи давно мертвы, это мумии, чучела, призраки, их нет и никогда не было, это все дурной сон, литература - это дурной сон. Литература - это дряхлая старушенция, прикидывающаяся божественной музой, а на самом деле - она давно уже слепа, глуха и хрома, но дивиденды берет и проценты кладет. Поэт - живет до тех пор, пока убивает Литературу там, где ее видит. И наоборот, Литература живет до тех пор, пока поэт согласен прикидываться паралитиком.
Восьмое,
поэт живет в эпоху молчания масс, поэтому пора прекратить поэзии говорить заумью, намеками, недомолвками, вторыми и десятыми смыслами,
в надежде что потомки его поймут и оценят, потому как любое сказанное им слово может быть расслышано и понято уже сейчас, если оно будет предельно ясно и точно, в противном случае, оно будет превратно понято, так как может показаться, что поэт боится что-то сказать открыто.
Девятое,
поэт не должен ценить свое творчество выше себя самого. Это самообман. Поэт не должен претендовать на вечность, как это делает церковь. Поэт должен все выяснить здесь и сейчас, до Страшного суда, поэт не имеет больше права апеллировать к Высшему Божьему Суду, он должен обращаться в мирские суды.
Поэт - никогда не упустить возможность говорить о том, что его волнует. Во-первых, нужно пользоваться заявленной во всеуслышанье демократией, пока есть такая возможность, во-вторых, все равно поэта и поэзию никто не слушает, поэтому что ни говори - все впустую, но выигрыш есть - если говорить доходчиво, и предельно ясно, возможно, поэзия в этом обретет для себя смысл своего существования.
Десятое,
поэзия должна найти своего читателя, должна найти тот социальный слой, которому она нужна, который нуждается в ее слове и, в какой-то мере, может быть и в ее защите, к которому она будет реферировать, причем этот слой будет также давать что-то поэзии в свою очередь в виде тем и языка, например. И если поэзия до сих пор не выявила этот слой - это значит только то, что она не выполняет прямых своих обязанностей по отношению к обществу, ведь у поэзии как и у всякой деятельности есть не только свои права, но и свои обязанности, и пора бы начать заниматься прямым своим делом, а не халтурить в сторонке на кухоньке.
11 ноября 2007