Прошелестев обрывками шарфа,
Вытягивая шею, как жираф,
Он проявлялся на эмали подоконника,
Как фотография в рассоле серебра,
Возросшей тени выплеснув из бра,
Избрав для наваждения ладони.
А ты, смеясь, - лучистая форель,
В фольге зеркал серебряной реки
ловила золото ему из фонарей,
И звёзды бились, словно мотыльки,
О те же крыши и о башмаки
Тех статуй, что вросли в особняки,
Чьи лица полируют сквозняки
Сквозь астму задыхающихся арок.
Потом он исчезал, скользя по крышам,
Пустившись, как всегда вперегонки
С невидимой никем летучей мышью,
И Город запирался на замки.