Я помню твои глаза. В них читалось удивление, радость от встречи, и что-то еще не понятное, но явственно ощущаемое. Как будто я своим появлением вторгся на твою территорию, и это нарушило твое равновесие. Балансируя на краю твоего равновесия, мне стоило большого труда не сказать, что я тебя люблю. Но, помня о том, что любое слово подобно пистолетному выстрелу, вместо своих слов я протянул тебе свои стихи, написанные для тебя, созданные моим чувством к тебе, сотканные острой тоской тебя.
Я помню твои стихи. В них читалось сожаление о былом. Тоска о любви. О настоящей любви. И неверие в свои силы. Крайний пессимизм. И глубокая философия. Такие стихи не мог написать человек, который не знаком с любовью, который не знает ей цены, который не понимает смысла жизни.
Я помню свои мысли. Как любой человек, чувствующий достаточно остро, я и не предполагал, что любая ситуация двусмысленна. Хотя, конечно, я знал это, но глубокая вера в однозначность ситуации, глубокая вера в «no comments» помогла мне забыть о том, что любое слово может быть истолковано двояко.
Я помню твои слова. Ты говорила, что за последние дни написала уже четыре стихотворения. Я порадовался за тебя, потому что то, что легло на бумагу – это квинтэссенция души. И если твоя душа укладывается в рифму, то это все, о чем стоит мечтать.
Я помню твой вопрос. Ты спросила, про кого мои стихи. Мне казалось, что это и так понятно, без всяких комментариев, и мне показался странным твой вопрос. Но мне опять почудилась твоя игра. И я, играя, ответил, что ты можешь угадать ответ на свой вопрос с трех раз. И, однако, меня ничуть не удивила твоя фраза: «А можно, я угадаю с одного раза?». Я ответил, что можно, не допуская даже мысли о том, что на любой вопрос может быть не менее двух ответов. Но ты оставила свой ответ при себе, а я, уверенный в нем, как будто уже получил его, удалился, оставив тебя наедине со своими стихами, оставив тебя наедине с твоими мыслями, оставив тебя наедине с самой собой.
Я помню свое отчаяние. Ведь осознание происшедшего рано или поздно случается. И когда мое сознание освободилось от гипноза твоего присутствия, я понял, что то, что мне казалось само собой разумеющимся, существовало только в моем сознании. Мне стало ясно, что ты восприняла мои стихи как нечто, не имеющее к тебе ни малейшего отношения. Как попытку открыть тебе глаза на все, что со мной происходит. Раскрыть тебе глубинные течения моей души, ее маету о какой-то женщине, которой мне остро не хватает. И отнюдь не из-за ее (женщины) физических свойств, а по причине родственности душ. И ты восприняла мой визит как следствие моего малодушия, моего неумения сказать тебе, что наши отношения на этом закончились. И что, не найдя для этого слов, я принес тебе стихи, посвященные другой женщине, чтобы ты не питала иллюзий в наших отношениях – имеющих место быть или нет.
Говорят, что все гениальное просто. Не знаю. Не знаю ничего гениальнее любви. Но она далеко не проста. Не знаю ничего, что сложнее любви в своем объяснении, интерпретации – философской или общечеловеческой.
Говорят, что все гениальное просто. Наверное, мои стихи показались тебе слишком сложными, потому что в них нет твоего имени. Извини. Ты – единственная причина, послужившая их написанию. Мои стихи посвящены тебе.
Хотя – какое это может иметь значение? Эмоции не вечны. Рано или поздно они умирают, не имея подпитки (в хорошем смысле) другими эмоциями, эмоциями любимого человека.
Хочу питаться тобой, хочу любить тебя, хочу быть любимым.
Жду смерти своих эмоций. Почему они так долго не умирают? А вдруг это любовь?
Извини меня. Извини за то, что не сумел быть понятным. Надеюсь, что это не любовь. Иначе это было бы слишком жестоко. Думать, что нашел, питать надежду – и верить. Верить в любовь. В то, чего нет. В то, чего нет в моей жизни.
Извини. Я был не прав.
17 ноября 2007 г.