Самое главное

Вадим Лунгул
САМОЕ ГЛАВНОЕ

Если эти стихи вовремя уничтожить,
то, может быть, ничего и не произойдет.
Действительно,
какую пользу можно из них извлечь,
кроме той, которая
кое-кому очень не понравиться?
И стоит ли лезть на рожон
ради каких-то там стихов,
ради двух-трех жухлых листиков
посреди полнокровного вечнозеленого леса?
Да и что им будет, этим стихам -
подумаешь, вовремя не дошли к читателю,
а у читателя, и так дел невпроворот,
он и так бедный едва справляется с тем потоком
информации, который на него выливается каждый день
по каналам спутниковой связи.
Что им будет? Разве им не все равно,
когда там о них вспомнят
какие-нибудь ценители древнего искусства поэзии -
ведь тогда
от этого не будет уже никому ни холодно, ни жарко,
зато все будут довольны, все останутся при своих барышах...
Ну, так вот, современный читатель,
тут нужно заявить прямо
от этих стихов тебе будет - только явный вред.
Хотя, с другой стороны, кто сейчас думает о пользе читателя?
Ну допустим, допустим,
минусы безусловно есть.
И первый это тот, что
ведь читатель (современный) может принять их
за вещи давно всем известные,
и чего хуже -
ему может показаться,
что в силу этого обманчивого допущения,
стихи ничего не могут изменить в жизни.
Он может рассуждать так:
стихи - это одно,
а вот - жизнь идет своим чередом.
Хотя это заблуждение, повторюсь,
и довольно частое заблуждение.
А САМОЕ ГЛАВНОЕ -
это то, что он будет наивно полагать,
что дошедшие до него стихи,
дошли благодаря тому, что победившие
и главенствующие в родной для него современности силы,
позаботились об их сохранности и достаточном распространении.
Ничего подобного! Эти главенствующие силы -
продолжают всячески прятать настоящую поэзию,
а предъявлять в ее качестве нечто, что поэзией не является или уже не является
в силу давности лет написания (я имею ввиду литературу).
А теперь
давайте рассмотрим предложенный вариант,
что же будет, если
их (стихи) своевременно уничтожить?
В этом случае, заитересованный читатель,
задавшийся вопросом,
куда подевались стихи периода торжества демократических институтов,
первым делом начнет расспрашивать об этом самых простых людей,
и попытается узнать у них
о судьбе этих стихов и о том,
почему эти стихи
не были ими прочтены своевременно,
в чем была подоплека,
чем так упорно занимались эти люди,
что не могли себе позволить
читать эти стихи "в те времена";
однако постепенно, в процессе своих поисков
он найдет записи других людей,
сочинявших правила
пользования материальными благами,
и считавшим за благо
всячески препятствовать
распространению таких стихов.
Однако, думается мне, их объяснения его неудовлетворят,
а скорее раздосадуют и тем самым
только подстегнут интерес
к дальнейшим поискам,
которые, так или иначе,
приведут его к тому самому моменту,
когда эти стихи было решено уничтожить.

Что же касается остальных читателей,
то у них, как у всяких людей,
у которых возникли опасения, что их надули,
вместе с этим
может возникнуть вполне естественный вопрос,
что же нам делать с теми людьми,
которые писали правила и постановления,
а главное с самими правилами и постановлениями?
Ведь все это довольно уважаемые люди
трудно им не верить.
Но тут я лучше промолчу,
предоставив этим "писателям" самим выпутываться.
И они, давно позабыв обо мне,
неприменут этим воспользоваться:
ну, а если б мы не запрещали, -
скажут они, - если б мы
не писали постановлений,
если б мы всеми силами
не стремились стереть в порошок
все что им противоречит,
кто бы стал тогда читать и чтить
наши правила и постановления,
и кто смог бы тогда удержать население
в повиновении?

19 ноября 2007