Что наша жизнь?
Капелька вечности
Дуновение времени
Канула в бесконечности
Эпиграф предоставлен Еленой (Горлена), по дружбе...
Её страничка http://stihi.ru/author.html?gorlen
1.
Вам огласить не вправе имя,
Герой, мой задушевный друг,
Но что б не гневалась гордыня,
Когда роман прочтёт он, вдруг,
Я с риском, повествую факты,
Неся часами с рифмой вахты,
Меняю вымыслы порой,
И сам уже, как наш герой,
Живу, в фантазиях блуждаю;
Присвоил душу, и как Бог,
Его судьбу творит мой слог,
И чем все кончится, не знаю;
Пусть, апогей, интриг венец,
Ведёт с начала по конец.
2.
Строфой диктует русский гений,
Еленин, будет он для Вас,
Зовут, конечно же - Евгений,
Живёт в Кирилловке сейчас,
То в Брянской области посёлок,
И путь к нему из Брянска долог,
Примерно триста с лишним вёрст;
Кто, был там, видел местный плёс,
Меж двух бурлящих перекатов,
Деревни сказочный мотив,
Как на ладони весь залив,
Сияет в тысячу каратов,
Прошло лет десять с той поры,
Как он живет там у горы.
3.
Как говорится, где родился,
Сгодишься, в этом твой и крест,
Но крест другой все время снился,
Любителю безлюдных мест,
Не принимал он обществ с детства,
Использовал любые средства,
Толпу быстрее избежать,
Свободой молча подышать,
Борьба внутри происходила,
Откуда это всё взялось?
В уме давно так повелось,
Один, не что, в толпе лишь сила,
Но ум всего лишь, только ум,
Евгений не страдал от дум.
4.
Отец и мать его любили,
У них учился сам любить,
Добром, как деревце привили,
Вложили волю в жизни плыть,
И он поплыл в её теченье,
Как все ударился в ученье,
Прошла так школа, институт,
Отбросив общества хомут,
Евгений к родственникам едет,
В Орёл, Воронеж, Воркуту,
И к дядьке, под Алма-Ату,
Который встречей чуть не бредит,
И от него, опять назад,
К родной бабусе в аккурат.
5.
Немного странная бабуся,
Такой, в Кирилловке и жить,
Живёт, как "Горец", баб Маруся,
И всем загадка, её прыть;
Подходит путник уже к дому,
У будки, бросив рыть солому,
Собака, лает, узнаёт,
И лапу дружно подаёт;
В окне старушка показалась,
Стучит, мол, заходи скорей,
И скрылась тут же до дверей,
С задвижкой долго прокопалась,
Под нос чего-то бормоча,
Ругнулась матом сгоряча.
6.
Без интереса пообщавшись,
Невкусных чашку щей хлебнув,
С дороги дальней отоспавшись,
Помог, бабуле он, капнув,
На огороде её грядки,
Водой наполнил свежей кадки,
На бане крышу починил,
Дровишек вдоволь напилил,
Так день прошёл, и щи вкуснее,
Ему уж кажутся теперь,
На улицу открыта дверь,
И всё полнее и полнее,
Глядит в проём с небес Луна,
Под шум далекий буруна.
7.
На лик Луны смотрел Евгений,
И хоть умом не понимал,
Астрономических явлений,
Внутри он их переживал;
О, этот вечер был особый,
Я не скажу, что был он добрый,
Так сильно друга изменил,
Евгений долго мне претил,
Но расскажу, как мне старушка,
Поведала о той Луне,
И о своем тяжелом дне;
Я помню, крикнула кукушка,
Она почила через год,
Оставив внуку огород.
8.
Евгений вышел ночью к плёсу,
К воде спустился не спеша,
Луна клонилась всё к утёсу,
От вида, замерла душа;
На две Луны глядел Евгений,
Он в ряби мелких отражений,
Хозяйку наблюдал ночи,
То, Солнца чудные лучи,
Сияньем пёстрым преломляясь,
Светили вверх из-под воды;
Небес бесценные плоды,
В глаза героя испаряясь,
В него вселяли новый дух,
Нарушив зрение и слух.
9.
И пал он навзничь, и забился,
Истошно закричал, как зверь,
Сознаньем в омут провалился,
Открылась в мир иная дверь;
Он мне рассказывал, как другу,
Как мчался он тогда по кругу,
Над плёсом пролетел, на луг,
И поборов внутри испуг,
С утёса посмотрел на тело,
Куда девалась жажда жить?
Лишь луч - серебреная нить,
Связующим звеном висела,
Запомнив выход в мир иной,
Спустился в тело, стал собой.
10.
Кобель мгновенно встрепенулся,
Призывно в двери завизжал,
Услышала и баб Маруся,
Когда Евгений закричал;
Хозяйка на ходу крестилась,
С собакой вниз к реке пустилась,
Евгений в тело уж входил,
И пёс тревожно заскулил,
Почуяв в воздухе движенья,
Залаял, бросился в кусты;
Евгений слышал, как чисты,
У сердца первые биенья,
Бабусин голос, радость пса,
Моментом вывели из сна.
11.
Запричитала его бабка,
Не понимая, что стряслось,
Не то случилась с кем-то драка,
Не то за внуком, что гналось;
С минуту ей в лицо Евгений,
Смотрел под гнётом впечатлений,
Не понимал он смысла слов,
И, мир вокруг ему был нов;
Сменились на сиянья краски,
А ночь казалась ярче дня,
Что может краше быть огня,
Пришедшего, от звёзд, от встряски;
Не смог в свой ум тогда войти,
И долго им пришлось идти.
12.
Она безумного больного,
С утра в больницу повела,
Держа, под руку, как хмельного,
Забросив в доме все дела;
Там их дежурный фельдшер принял,
Спокойно весь рассказ воспринял,
Задал всего один вопрос,
Про мак, который в поле рос,
И не дослушав слов ответа,
Диагноз быстро стал писать;
Евгений пробовал бежать,
Он, как и прежде вспышки света,
Повсюду видел от себя,
Смеялся, имидж свой губя.
13.
Старушка чуть сама не пала,
Одной такое разбирать,
Звонить, как в Брянск она не знала,
Сам телефон ей негде взять,
Накапав в воду валерьянки,
Нашатырем, побрызгав пятки,
Оставив внука дурака,
Смотреть в окно на облака,
Пошла к горе, на край посёлка,
К избушке маленькой кривой,
В тиши, где знахарь жил седой;
О нём шли слухи разных толков,
О сверх особом колдовстве,
И то, что дьявол с ним в родстве.
14.
Дошла, тихонько постучала,
В окошко сухонькой рукой,
Внутри избушка затрещала,
И дверь открыл старик седой,
В морщинах весь от жизни честной,
И с синевой в глазах небесной;
Провёл в избушку чародей,
Послушать, что случилось с ней,
Она, как было рассказала,
Как внук луну смотреть ушёл,
О том, как он с ума сошёл,
Взмолясь, помочь в беде призвала;
Колдун согласен был придти,
Спросил, её, как дом найти.
15.
Евгений меньше стал смеяться,
Когда упала ночи мгла,
Часы на месте уж не мчатся,
И баб Маруся прилегла,
За дверью у больного внука,
Его смешков, не слыша звука,
Привстала, стулом подперев,
Легла, уснула, захрапев;
Она спала довольно крепко,
Когда час звездный вновь настал,
Евгений молча бодро встал,
Слетела в палисадник сетка,
И он опять идёт на плёс,
Скулит во след дружище пёс.
16.
Луна уменьшилась за сутки,
С восторгом он на ночь смотрел,
Танцуя, шёл, расставив руки,
Всем существом, как будто пел;
Случилось, всё, как уже было,
Сознанье дверь ему открыло,
Оставив тело, словно труп,
Взлетел над крышами халуп,
И разогнавшись, как ракета,
Окинув взглядом плёс и луг,
К Луне направился мой друг,
С Кирилловской земли, из лета,
Навстречу жившим в нём мечтам,
Один, всю ночь летал он там.
17.
Пространств, исследовав глубины,
Наш астронавт на плёс пристал,
Вернутся, были знать причины,
Тянул к себе Земли кристалл;
Ворону отпугнул от тела,
И клюнуть птица не успела,
Погас, бы свет его очей,
В себя вселился, двинул ей;
Уж петухи кричать хотели,
Евгений к дому подошёл,
В проём окна назад вошёл,
И распрямился на постели,
Но спать он вовсе не хотел,
И просто пред собой смотрел.
18.
Врачи, таких, не выпускают,
Из заточенья психбольниц,
И все в Кирилловке уж знают,
Что вышел он из тех границ,
В которых жизнь всех поколений,
Течёт, для собственных продлений,
Живут народы так века,
В процессе долгого зевка,
И, как не тужься всех обставить,
Желанье есть разумным слыть,
Приходится, как люди жить,
Границы эти даже славить,
И не пускать за них других,
Пойми тут братец, кто не псих.
19.
С утра, когда деревня встала,
Евгений с бабкой пили чай,
Под звуки первого канала,
Экран рябил, поднялся лай,
Старик пришёл смотреть больного,
Сам успокоил пса шального,
И в дверь клюкою постучал,
Час исцеления настал;
Он попросил одних оставить,
И взор его в тиши проник,
В наичистейших глаз родник,
И было грех, что в нём поправить,
Узрел рубеж иных границ,
И, как пред Высшим пал он ниц.
20.
А, бабка в сенях дожидалась,
Когда к ней выйдет чародей,
И скажет, что со внуком сталось,
Кому молиться надо ей,
Что б ангелов призвать на помощь,
Прогнать быстрее с внука морочь,
И вот выходит, говорит,
Что, вовсе внук и не чудит,
И, что познал Евгений знанья,
Принял божественного часть,
Ушла его людская страсть,
Теперь в нём нет уже страданья,
И, если станет нестерпим,
Старик, разделит горе с ним.
21.
Куда девалась вся культура,
И этику он потерял,
Осталась голая натура,
Всему теперь он доверял,
Болезнь родные его скрыли.
Оставить с дедом порешили,
Кому он нужен, да такой,
Совсем на голову больной,
Тогда я и приехал к другу,
Он встретил, улыбаясь нежно,
И как-то плавно и небрежно,
Мне подал для пожатья руку,
И долго так смотрел молчком,
Неловко было с дурачком.
22.
Мои сужденья, зная прежде,
И что б, в них не был, я, строптив,
Старик, поведал о болезни,
Сначала чаем напоив;
И слышу, стал, блажен, Евгений,
Что случай редок сих явлений,
Когда очистившись, душа,
Пустое в голове глуша,
Дышать свободой начинает,
Кругами светит изнутри,
Огнём невидимым горит,
И тот, кто сердцем понимает,
Узрит светящийся поток,
Ведь, сердце тот ещё знаток.
23.
Я вышел к другу после чая,
Евгений на пеньке сидел,
Как будто, что-то подмечая,
Побегов стебли лицезрел;
Окликнув дружески, "Оленя",
Так в группе звали все Евгения,
К блаженному, я подошёл,
И разговор, кой-как пошёл;
Он отворачивал вопросы,
Про одногруппников и тех,
Отверг беседовать, лишь смех,
У нас был общий, вспомнив Госы,
И помолчав, немного, он
Мне рассказал свой чудный сон.
Сон Евгения
Во сне своём летал ракетой,
Мне нравится во сне летать,
Я научился сказке этой,
О, эта, божья благодать!
С небес, сошедшая в тот вечер,
Я помню, как дул лунный ветер,
В своём сиянье, он, красив,
Желанья даже не спросив,
Вошёл в меня, сопротивляться,
Ему я вовсе не хотел,
И вот, ты, видишь мой удел,
Откуда логике тут взяться,
Во мне творится звездопад,
И я безумно жизни рад.
Летал, конечно, я и в детстве,
Но в новых снах, живу, как днём,
И в этом звёздном королевстве,
Летаем мы сейчас вдвоём;
О, дива, я летел Востоком,
Она взошла в ночи потоком,
Неслась навстречу мне с Земли,
И наши в небе корабли,
Как не хотели, всё ж столкнулись,
Но без удара, сон, есть сон,
И мысленный послав "пардон",
Друг дружке, тут же улыбнулись,
Сверкая в тысячи карат,
Для нас открылся звёзд парад.
И мы встречаемся ночами,
Судьба летать досталась нам,
Общаясь радостно очами,
Летим к космическим долам,
И нет границ у путешествий,
Зависит всё от наших действий,
Свобода окрыляет нас,
Везде нам чудится Парнас,
Так наши ночи протекали,
И мы с ней начали творить,
Свои картины всем дарить,
С ночной небесной вертикали,
И до утра фантомы грёз.
Рисуем краской дальних звёзд.
Картин под утро насмотревшись,
Что рисовали с ней всю ночь,
И друг, на друга посмотревшись,
Мы мчимся, друг от друга прочь;
Картины люди замечают,
И астрономы изучают,
То, лик святого во всю степь,
То, стен кремлевских видят крепь,
И над Италией, спагетти...
А, днём, я, тоже, как во сне,
Внутри, как пташка по весне,
Пою и рад всему на свете,
Смотри, сегодня у Луны,
В ночи засветятся штаны.
Эпилог
Я не уснул от интереса,
Мне логика еще нужна,
И в думах шёл с горы до леса,
О том, что жизнь людей сложна,
Доходят многие до ручки;
На небе были ещё тучки,
Но свет Луны их прогонял,
Взглянуть наверх глаза поднял,
И я увидел над прудами,
Когда рассеялись следы,
Творений дивные плоды,
Луну, как колобка с ногами,
Сверкали блестками штаны,
Над небом всей моей страны.
Мечтал увидеть я тарелку,
И вот представился мне шанс,
Попасть в такую переделку,
А может, быть случился транс,
Но другу, до сих пор я верю,
В нём вижу не ума потерю,
Он больше в сумме приобрёл,
Над ним не даром ореол,
Увидеть можно, если чуток,
А обществу, лишь в телескоп,
Да, в их домашний фильмоскоп,
Смотреть и слушать разных уток,
На, то и вечность нам дана,
Что в бесконечности она.