Посвящение
Сдвинут бессмысленно времени ком,
Ластится небо податливо, гадко,
Звезды вдруг кто-то слизал языком,
Тайно нарушив каноны порядка.
Ночь, Ты ревнуешь? Я бросил все сам:
Землю и Солнце в напыщенность мрака.
Встретив зорю, говорю небесам:
«Будет кровавая, славная драка!»
Как же не быть, если пенится злость,
Брызжет волчица лохматую пену.
Вырвал из пасти желанную кость,
Вот и скулит, не прощая измену.
- Я!!! – клокотало, хлестало в груди;
В клочья поклонов уклончивый ворох,
Шорох времен – не гордись, погоди…
Вспомню привычно всех тех, кто был дорог.
Призраки, трупов гниющих толпа,
Звон черепов, этих гулких бокалов, -
Вот где безумье: на дыбе столба,
В колбе крови… Но не слишком ли мало?
Волчий тот вой в сумасшедшем дыму
Снится, как лошади, вспененной в мыле.
Сотни теней, и никак не пойму:
Я ли любил? Да и вы ли любили?
Часть 1
Я и себя узнавать забываю,
Дел миллионы и каждое – нервы…
Ночью проснусь и собакой залаю,
Страшно конечно, да разве я первый?
Старятся люди от скуки бетонной,
Вызверев, глазками хитрыми жалят.
Плачу от глупости их многотонной,
Мне бы помочь, но, как видите, занят.
Мне бы поднять эту скользкую ношу,
Груды костей и холодного мяса.
Взять бы… А вдруг не сумею и брошу?
В собственном теле - растления масса.
Как им помочь, если падаль в берлогу
Жмется, желанную кость изгрызая,
Если украдкою молится Богу,
Если дрожит, как обнюханный заяц.
Хватка звериная, - только бы выше,
Хоть на ступеньку поближе к Фортуне.
Желчью облив с позолоченной крыши,
Выдавят крупно на руки слезу мне.
Где уж помочь, если сам эгоист я,
Глупо, как в лупу, смотревший сквозь сердце.
Свято запрятал в истлевшие листья
Колокол жизни, - опасная дверца!
Быстро захлопнешь, собой изнуренный,
Думаешь: в личной судьбе окопаюсь…
Брызнет в осколки, как кубок граненый!
Поздно в гордыне заохаешь: «Каюсь…»
Лопнула дверь перепонкой хрустальной,
Грязью души оплывешь на ступеньках…
Нет тебя, аркой стоишь триумфальной,
Мир округляя в медалях и деньгах.
Верно, чужая душа нам – потемки,
Тайна, открытая лишь Иисусу,
Вздернешь свою, - удивляйтесь потомки
Кладбищу красок, пожарищу вкусов!
Мне бы в рассрочку годочков-то с двести,
В зеркале вычеркать вызов привычкам.
Нет… Впереди ни единственной вести,
Даже ни слова за грудой кавычек!
Часть 2
Гиблое место – изломы эпохи,
Словно капканы в широтах размаха:
Не оступиться бы с верной дороги -
Грань здесь одна: или трон, или плаха.
Я не бесплоден, во мне миллионы
Жизней, галактике принадлежащих:
Взрывы страстей и излишества стоны,
Без картотеки заполненный ящик.
Капля за каплей срывались без цели,
Жизнью священный сосуд наполняли,
Токи упругие пенились в теле,
Грудь поднимали под звоны регалий.
Капля за каплей рождали безумье,
Бунтом вселенским в крови закипали.
Флейты фонтанов срывали костюм мне,
Новый кроя из расплавленной стали.
В сердце метались слова и поступки,
Бредили бросить в объятья свободе…
Как удержаться? Взметнулись скорлупки
Тысячелетий, эпох, полугодий.
Я ли слугой не лелеял и ластил
Нежное тело, - прообраз материй?
Вырвалось липкое, рвалось на части,
Не принимая поступков критерий.
Глубже в пространство врезались осколки,
С дрожью живою бежали от блюда,
Где извивался – горячий и колкий –
Зверь, прародитель великого чуда.
И… Закружились разбуженным роем
Над издыхающим вором и магом.
Книгу столетий читали запоем,
Карту миров отчеканивши шагом.
Тела лоскутья – спирали галактик –
Азбукой света несли телеграммы,
Словно ловкач, полководец и тактик,
Пятен–орудий испытывал гаммы.
Зеркало мысли - рассыпалось в звезды,
Атомы – в пеструю свиту, в планеты;
Там же седых океанов борозды
Крошечной жизни рождали букеты.
Часть 3
Горе мне! Тонкая нить расстояний
Слишком слаба для нетленного груза…
Где я??? Опять существую на грани -
Новых страстей неземная обуза.
Жалко дрожало в агонии тело,
Руки ломая о камни столетий,
Соки собрало и спорою спелой
Слезы пролило на третьей планете.
Приняла семя в неспешных объятьях,
Сладкая боль колыхнулась по венам…
«Кто ты? Безумная грешница?»
– Мать я!
Звуки стекли по отбеленным стенам…
Мать!
И опять кровоточила рана,
Жизнь извергая с горячего горна…
«Видишь, в утробу слепца Океана
Страсти безумной я бросила зерна!»
Волны, играя, плодили уродцев,
Словно дурацкий колпак опрокинув.
Солнце металось в глубоком колодце,
Выгнув в немом изумлении спину.
В каждом - застыло мое отраженье,
Кровью горячей рожденная сила,
Собственный глаз преподнес, как мишень ей.
Бросила горсти безумья по жилам.
Жило безумье и гнало на сушу,
Звало в живое вгрызаться клыками…
С визгом на чью-то набросились душу…
Звери! От страха качнулся слегка мир.
Звери! Трещали в объятьях скелеты,
Страсти стекали степенно и сыто.
В ужасе смежила веки планета,
Вдруг отрезвляясь от крови пролитой.
Льдом затянуло опавшие губы.
Гибли одни, но рождались другие.
Шерстью прикрыли и когти, и зубы.
Что им борьба с этой снежной стихией?
Звери! Ни трона, ни плахи не жалко!
Жажда? К чему эти грубые маски?
Мысль еще спит! Ну, а кто этот, с палкой,
Щеки земные раскрасивший краской?
Эпилог
Кто ты? Грозя узловатой дубиной,
С блеском разумным в мохнатых глазницах,
Первым нелепости слив воедино,
Пристальным взглядом оценивал лица.
Кто ты? Твоей ли была Атлантида
В золоте храмов и мраморе зданий?
Что потерял, упустил ты из вида,
Слепо поднявшись над бездною знаний?
Время ваяло часы и минуты…
Это навечно? Попробуй, сломи дым!
Вижу, века как пылинки смахнул ты,
Встав изваяньем у стен Пирамиды.
Кто ты? Бесчувственный воин Эллады,
Златом дразнивший голодные орды,
Или философ, презревший наряды,
Силою разума царственно гордый?
Вижу тебя повелителем Рима,
Жадные руки в красивых браслетах…
Кто ты? Ответь же мне, как твое имя?
В страхе опять задрожала планета…
Жизнь завивалась тугою петлею,
Разума слепо обрушивши кровлю;
В новом безумстве прельстились землею,
Каждый клочок испоганили кровью.
Губы играли нахальной улыбкой.
Как ее скрыть? Воскресив Иисуса?
Долго смеялись над новой ошибкой,
Грубой насмешкой звериного вкуса.
Ты очищался в огне революций,
Но за спиною – все та же икона…
Снова безумье в статьях конституций,
В дерзком величии Наполеона.
Что ж, и Россия тебя не отмыла!
Кровью и потом изгадили сказку,
И хохотали звериные рыла,
Новую жизнь зачиная по Марксу.
Кто же? Боюсь, избегаю признанья,
Прячусь в нелепость людских суеверий…
Нет! Обмануть невозможно сознанье:
Звери! Безумные дикие звери!