Сорок первый. Стонет Украина
От пожарищ, крови и могил.
Гауптман, чумной от кокаина,
В церковь ненароком угодил.
Служба шла. Летело к небу пенье.
Лица у людей просветлены.
И в сердцах такое просветленье,
Будто рядом не было войны.
Офицер надменный удивился:
Не замечен был его приход,
И никто ему не поклонился:
Где Господь, там нет других господ.
И решил фашист попрать святыню,
Кокаин взыграл в его мозгу.
Лик Христа с иконостаса скинул:
«Поп, плюй на икону!» – «Не могу».
Старенький священник рухнул на пол,
Пулей изувера поражен.
В церкви люд запричитал, заплакал:
«У зверей и в храме свой закон».
Озверевший офицер лопочет:
«Смерть вас ожидает впереди.
Кто живым отсюда выйти хочет,
На икону плюй и выходи».
Позабыли Бога люди Божьи,
Ведь глаза у страха велики.
Стала им земная жизнь дороже,
На Христа посыпались плевки.
Но одна девчонка – лет шестнадцать,
Воплощенный свет и чистота,
Пред врагом не стала пресмыкаться
И закрыла от плевков Христа.
Подняла попранный образ с пола
И отерла русою косой.
И, прижав к груди оклад тяжелый,
Прошептала: «Не отдам, Он мой».
Офицер в упор за пулей пулю
В худенькое тело загонял.
Девушку ни разу не качнуло,
Будто Сам Христос ее держал.
Лишь когда обойма опустела,
И врага прогнал из церкви страх,
Жизнь ушла из маленького тела,
Вечность обретя на небесах.