( Евгению).
Мне казалось когда-то: любовь умерла, -
Даже искры в костре не осталось,
Что сгорели все прежние чувства дотла,
Превратившись в золу и усталость.
Мне казалось: сердца, словно два уголька,
Почернев от печали, остыли;
И казалось, что нету в душе уголка,
Что тепло бы в себе приютили.
Мне казалось: на сердце спустилась зима,
Преждевременно в нём поселившись.
Выпал снег, надвигалась чернильная тьма,
До глубокого мрака сгустившись.
Мне казалось тогда, что закончилась жизнь,
Что внутри мерзлота не растает,
Что горящий огонь удалось потушить
Злобным духам, ворвавшимся стаей.
Но они ошибались, а с ними и я:
Нет, внутри ничего не остыло!
И, поднявшись на новую грань бытия,
Поняла я, что не разлюбила.
Солнце пряталось долго в густых облаках,
Незаметное в пору ненастья.
Но сияло оно каждый миг в небесах,
Словно символ высокого счастья.
Был мой мир непогодой от солнца закрыт, -
Я его в тёмный саван одела.
Жаль, что солнце за тучами ссор и обид
Не увидела, не разглядела.
Как, слепая, могла я тогда не понять
В стылом сердце дремавшего чувства?!
Неужели должна я тебя потерять,
Без которого в мире так пусто?!
Я гоню невесёлые мысли свои,
Им покой приглашаю на смену…
Поздно. Всё. За иллюзию смерти любви
Я плачу слишком горькую цену.
Трудно жить, по прошедшему тяжко скорбя,
И считать, что возмездье свершилось.
Только Богу известно: жила я любя.
Правда, истина поздно открылась.
На земле тёмным вечером – тишь и покой.
Льётся свет из зашторенных окон…
Страшно думать, что больше не встречусь с тобой.
Неужель навсегда? Как жестоко!
И лелея, быть может, пустую мечту
О несбыточном, невыполнимом,
Я безмолвно взываю во тьму, в пустоту:
«Отзовись! Ты мне дорог, любимый!
Я не всё понимала когда-то, прости!
Мне пришло понимание свыше,
И теперь я не в силах в молчаньи грустить.
Отзовись! Я люблю тебя! Слышишь?!
Заяви о себе иль письмом, иль звонком,
Прилети необузданным ветром,
Постучи по окошку весёлым дождём,
Засияй ясным радужным светом.
Появись в моём сне доброй вести гонцом,
Стань звездою в безлюдную полночь,
Упади мне в ладони кленовым листом,
Чтобы знать, что по-прежнему помнишь!»
Улетает мой крик птицей раненой прочь,
И никак не дождаться рассвета.
Но напрасно зову я в бескрайнюю ночь, -
Не дано мне услышать ответа.
Тишина наступает, струною звеня…
От молчания спрятаться негде…
Но надежда жива: ты услышишь меня
Где-нибудь, - на земле иль на небе.
Москва, октябрь – ноябрь 2000 г.