"...Сколько мути, Орнелла, в моей голове..."
расплываются строчки в небесной траве,
рассыпаются точки в помарках дождя -
всуе имя твоё теребя, теребя...
Синусоиду боли затрещиной сна,
от глотка до глотка, от письма до письма.
Запах боли и гари, грай вороньих молитв,
то картонная вилла на свалке горит.
Будет им новоселье в нездешнем краю...
Я у входа в тот край в безнадёге стою.
Эвтаназия. Как же. Окстись и забудь.
Не тебе выбирать, как закончить свой путь,
гнись гния, тлей, хрипи как-нибудь,
отдавай по крупицам вселенной тепло,
что в твою биомассу по дури вошло.
Хэппиэнд в дребеденежной этой дыре
не заказан ни факто и ни де юре.
Для Орнеллы отсветы посланий моих
никогда не сольются в петрарковский стих,
но - когда моя soul от меня отлетит -
назовут мою улицу Гедони-стрит.