* * *
Две речки: Сороть светлая в деревне –
и Чёрная, что траурной каймою
по краю жизни Пушкина прошла.
Снег обнимает землю, будто гипс,
снимающий с лица бессмертный слепок.
* * *
Когда я слышу о большом поэте,
что, в сущности, он человек без кожи,
поёживаюсь. Ибо каждый раз
на эшафоте вижу Насими,
с которого живьём её сдирают.
* * *
В осенней роще, посреди поляны,
увидел я огромный жёлтый пень.
К нему прилипла пара влажных листьев,
алеющих, как пятна свежей крови.
Мне лобным местом показался он.
* * *
Не надо сегодня из Пушкина паиньку делать:
он был на убийство способен и шёл на него.
Не ветреным лириком, не всепрощающим богом –
в дуэли с французом, что вторгся в чужие пределы,
суровым бойцом, только им, он себя ощущал.