Во мне не вся еще убита доброта,
та доброта, что душу унижает,
когда одернуть грубого скота
какая-то стыдливость мне мешает.
Во мне живет еще липучая боязнь
обидеться, обидеть, быть жестоким.
Наверно, потому любая мразь
меня ударить может, будто током.
Во мне еще живуча немота
и робость перед дерзостью поступка.
И потому любая высота,
по-прежнему страшна и недоступна.