Май 2000 года.
Я странник. Так, иду себе
По этой немощной земле.
Что про себя сказать – не знаю,
Потерей памяти страдаю:
Лет семь назад очнулся в ржи
С дорогой рядом, у межи.
С тех пор не ведаю покоя
Ногами сушу эту кроя.
Нелёгкий крест несу пока
Полу-придурка – ходока!
Жилья, семьи я не имею,
Свободным ветром в поле вею,
Из града в град, через село,
Когда трава, когда бело.
Пусть не легко, но не тоскую,
Держусь за доброту людскую:
Где помолюсь – там подадут,
Где предложу наёмный труд!
Вот и сегодня я к вечере
К какой-то ферме выбрел еле,
По лесу тропочку топтал
И в этих дебрях заплутал.
Хоть месяц май – свежо, однако,
Ещё голодный, как собака,
В обувке - слякотно, продрог,
Пустили б люди на порог!
Дверь открывают… « Заходите,
Чайку отведать не хотите?»
Опешил даже, вот те да,
Да так скитаться не беда!..
Хозяин – фермер. С молодухой
Плюют они на жизнь с прорухой:
Изба обставлена, светло,
Чуть тесновато, но - тепло!
За стол сажают: « Кушай дядя
Всё, чем богаты, да не глядя!»
Копченья вижу, разносол,
Неплох, ребята, этот стол!
Вдобавок – рюмочку с «остатка»,
Подзахмелел я от достатка
И на душе царит покой:
«Чем заслужил приём такой?»
Лукаво щурится хозяин:
«Мой дед учил: каков селянин –
Проверь приёмом по еде, -
Аналогичен он в труде!
Ты с виду, вроде, благоверный,
А это значит – довод верный
За то, что нам, денёк – другой,
Поможешь - крепкою рукой!
Работы – тьма. С лихвой оплатим,
Поверь, мы много время тратим
На ковыряние в носу…
Здесь - посевная на «носу!»
«Какие, парень, разговоры!
Пусть не даю я много форы
В делах крестьянских, всё – равно,
Готов тотчас месить г…дерьмо!»
« Ну не сейчас, а по утряне,
Поговорим об этой «дряни»,
Ложись, приятель, отдыхай,
Работа ждёт себе, нехай!
Хозяйка! Брось-ка на полати
Один матрас с большой кровати!
Пока ж не стелена постель,
Скажи-ка лучше, сам - откель?
В округе всех я, вроде, знаю,
Но ты, видать, - с другого краю!»
«Похоже, край мой далеко,
Скитаться вечно не легко,
Смотреть на беды не отрадно,
Вернусь когда-нибудь обратно!
Пока – бродячий я батрак.
Мне интересно, вам-то как
Держаться, братцы, удаётся?
Народ, гляди, совсем загнётся,
Или сопьётся от тоски!
С какой вы начали доски,
Построить, чтобы ферму эту:
Своим умом иль по совету?»
«Больной, товарищ, разговор!
Хлебнули лиха мы с тех пор,
Как взять землицу учудили.
Нас жгли, налогами душили,
Так методично, без конца,
Что от семейного ларца,
С запасами деньжат и воли,
Остался хрен и горстка соли!
И где подмоги поискать?
Казалось всё, - пора тикать!
Но выжили! Упорно бились,
Горбом лопатили, трудились
Наперекор невзгодам всем…
Хотя не счесть ещё проблем,
Сам понимаешь, в нашем деле…
Пора, однако, на постели!
Пойдём, покурим… Не курил?
А мне вот плюс, что - не запил…»
Лёг высоко, - за занавеской!
От этой жизни деревенской -
Тащусь. Какая благодать
На русской печке засыпать!
Дом в тишине, лишь тараканы
Шуршат легонько о стаканы…
Стал забываться в дремоте,
Но только слышу в темноте, -
Не спят хозяева, их шёпот,
Напоминает детский ропот:
«Устал, родная! Как – бревно!
Прошу при этом, всё равно,
Опять попробовать сначала…
Хочу, чтоб люльку ты качала,
Наследник нужен, хоть убей, -
Кому отдать простор полей?»
«Любимый мой, ну, где взять силы, -
Весь день в руках ведро и вилы!
Ведь в думах тоже я не прочь
Родить сыночка или дочь…»
Притихли... Боже Иисусе,
Так помоги же ты Марусе,
Степану дай чуток огня,
Чтоб их расширилась родня!
От них, родимых, в эту пору,
Россия ждёт свою опору,
Надежда нации на них!..
Ты почему, Степан, - затих?
Разволновался я на печке,
Есть валерьянка ли в аптечке?
Переживаю за людей –
Давайте, милые, смелей!
За дело надо браться с ходу, -
Не дайте вымереть народу!
Дошла, как будто бы мольба, -
Зашевелилась голытьба!
Подробно видеть трудновато,
Грешно и скажем стыдновато,
В потёмках зреть чужой интим,
Но как сочувствую я им!
Что рассуждать, как жить намедни,
И слёзы лить под чьи-то бредни,
В колокола пристало бить, -
Кто будет Родину кормить?
Что, полагаться на - «ковбоя»,
И поджидать, по-волчьи воя,
Когда причалит сухогруз?
А здесь – родится карапуз,
Землёй наследует по праву,
Спихнёт заморскую отраву,
С прилавков, твёрдую рукой,
И обретёт Страна покой!
За эту светлую эпоху
Они пыхтят, чтоб сделать кроху…
Где взять энергию, вопрос,
Когда кругом царит хаОс?
Что будет с нами – всем до «фени»!
С печи я сполз, прокрался в сени,
Воды из чана зачерпнул,
Испил, на улицу шагнул,
Шипя внутри душевным паром,
Разгорячился! Может - даром?
Не всё так плохо, господа,
Преувеличена беда?
Вон – в лунном свете новостройка,
Да этот фермер лепит бойко
Себе приличный особняк!
Присел на лавочку, обмяк…
Сам для мозгов затеял драку!
За уши потрепал собаку,
Что вышла вдруг из конуры, -
Доняли сучку комары.
Прохладно и весною пахнет,
В чащобе филин гулко ахнет,
Вдали гудок, - там товарняк
Стучит от поля, в обходняк.
Восток выводит ночь в утрату,
Всё, поостыл, пора и в хату…
С рассветом «гостя» ткнули в бок,
Я соскочить бы сразу смог,
Да сон блаженный снился очень,
В котором нежно, между прочим,
Ласкал приятную бабцу!
Всё шло, как водится, к концу,
Но ткнули в бок ещё два раза,
Прервав мгновения экстаза.
«Подъём! – хозяюшка строга, -
Ступай, откушай пирога,
И за работу браться надо!
Пасти сначала будешь стадо,
Поскольку наш пастух Мирон
Поможет мужу сделать «шмон»
В наладке техники к посеву.
К тебе пришлю на помощь деву:
Коров прилично, глаз да глаз, -
С «озимыми» сожрут и нас!»
Готов к труду! Немедля - с печки!
Где здесь пирог? Где чебуречки?
Враз «подналёг», что было сил,
Обед в котомке прихватил,
И как проворная ворона,
На взлёт пошёл, искать Мирона!
Где колокольчики звенят –
Там место выпаса телят,
Сучу туда довольно быстро.
А воздух свеж, пространство чисто,
Луга в молоденькой траве,
Легко в ногах и голове!
Вот запестрило на опушке,
Палит Мирон, как из хлопушки,
Туда – сюда кнутом своим,
По струнке тёлки ходят с ним!
«А, пастушок! Мне на замену?
Уважим молодую смену!
Впервой, иль мастер по рогам?»
Я рот раскрыл… Какое там! -
Что, сразу, разве, скажет грешник,
Когда прямёхонько в лобешник,
Бычина двухэтажный прёт!
На тёлку – прыг! Мирон орёт:
«Что, гад, на молодь растащило?
Чему же плеть тебя учила!» -
Удар кнута, протяжный рык, -
С Пеструшки слез строптивый бык…
Страх отошёл, в ответ развязно,
Я говорю: « Пасти - не грязно!
Как стегану, эх вашу мать,
Со мной не будут баловать!»
«Коль удалец, - держи кнутище,
Да покажи, как воздух свищет!»
«Ну, это, брат, - не мудрено!»
Древко из ивы сплетено,
И длинная, скажу, верёвка!
Я размахнул по кругу ловко,
Как саданул от всей души,
Да хлёстко так, что свет туши!
Но где тот свист и выстрел звонкий?
Конфуз... Мирон стоит в сторонке,
Ладонью, обхвативши, нос,
И деликатно так вопрос
Старается задать учтиво,
Хотя глазёнки смотрят криво:
«Ты, падла, где учился бить?
Как умудрился отрастить
Из задницы своей ручища?»
И как понёс – учёным пища:
Нигде такой словесности
Не слышал я в окрестности!
Орёт, махая кулаками,
Того гляди и тумаками
Порадует меня мужик.
С кнутом я шустро мимо – вжик!
Вмиг сиганул к одной бурёнке,
Вдали блуждающей в сторонке.
Не видел, как ушёл Мирон,
Там наводить какой-то «шмон»,
А может и махать лопаткой?
Ушёл с расквашенной сопаткой…
К полудню время приближалось.
Всё хорошо, не разбежалось,
Покуда стадо от меня!
Все колокольчики звеня,
Одним ансамблем дружным вместе,
Подобно задушевной песне,
В пейзаж вливались луговой.
Кругом идиллия, покой!
Любуясь красочной картиной,
(Как не крути, а со скотиной,
Всегда в гармонии природа,
В противовес вождям народа,
За быдло кто держал народ,
Хотя мы люди, а не скот)
Искал я место для обеда,
Куда присесть, где меньше следа,
От «мин» - не веет запашок.
Уже почти нашёл лужок,
Как вдруг… ну, хоть кричи подмогу, -
Внизу мне спеленала ногу
Худая, длинная змея!
Рывок! Валюсь на землю я,
Подобно брошенному тюку!
Другой ногой спихнуть гадюку
Стараюсь, ёрзая, как крот.
Однако, в деле поворот
Наметился, скажу, комичный:
Смех слышу вовсе не приличный,
Не вдалеке совсем со мной.
Я оглянулся, – боже мой!
Стоит какая-то девица,
И чтоб мне сразу провалиться,
Рукою держит знатный кнут,
Который стал мне вместо пут!
«Ну что, подпасок, притомился,
Пока коров пасти учился?»
Смеясь, кнут тянет, хоть бы хрен!
Я упираюсь, этот плен,
Похоже, чести не прибавит.
Пока делами баба правит, -
Мужик походит на сморчок!
Сапог слетел, большой толчок
Блудница наша испытала, -
На землю, бедная, упала,
Да покатилась кувырком,
Под куст крапивы прямиком.
Та покусала девку малость,
Сидит, нахмурясь, эка жалость!
Хихикать очередь моя,
Но интереса не тая,
Оскалом рот свой не испортив,
С симпатией сажусь напротив:
«Как величать, о, нимфа, Вас,
Владелицу чудесных глаз,
В груди сердечка озорного,
И многого чего другого?»
Ответ немного грубоват,
По-деревенски простоват,
Он с подозрительной издёвкой,
Пренебрежительностью лёгкой:
«Ты – губошлёп! Ни дать, ни взять!
Кончай, козёл, мозги сношать,
Таких видала, мне - не лестно!
Нам стадо гнать в другое место,
Теперь, придурок, предстоит, -
Со злостью дева говорит, -
Здесь перекусим расторопно,
Обеда час и место лобно,
Да за – кнуты! Хотя Мирон
Мне рассказал, что ты пижон:
Сбрехнуть находишь быстро слово,
Но машешь, как хвостом корова!»
Мы рассмеялись в унисон,
Какая девка! Этот сон
Мне наяву, похоже, снится!
Конечно, хочется влюбиться,
Но мой желудок, вот шельмец,
Вопит: где пища, наконец?
На травку стол-платок положен,
Набор меню на нём не сложен:
Вкрутую яйца, пироги,
Здесь для утробы не враги,
А для души - какая ласка:
Рулет, домашняя колбаска,
Вдобавок – сало, зелень, квас,
Бодрят и радуют мне глаз!
Ем не спеша, весьма достойно,
Унял натуру, всё спокойно…
Но плоть такая егоза, -
Всё в ту же сторону глаза
Уже косят с пол-оборота.
И вам скажу – глядеть охота!
Упрямо так, как истукан,
Я изучаю гибкий стан
Сидящей на траве Дианы.
(Сам имя дал, большие раны
Оно сердцам поклонников,
В призвании – художников,
Веками наносило страстно)
Жую себе, а взор негласно
По кожной бахроме скользит.
Ползёт упрямо, паразит,
Смакуя линии и формы
Округлые, в пределах нормы...
От пальчиков разутых ног
Я до колен добраться смог,
А дальше джинсы – полу-шорты.
В висках проснулся пульс аорты,
Когда повыше посмотрел.
Увидел груди. Обомлел…
Пролил неловко квас из чашки;
В полу-растёгнутой рубашке,
Фасоном в клетку, голубой,
Вздымались, радуясь собой,
Две неприступные вершины,
Две реактивные машины,
Два родника чистейшие
И две мечты нежнейшие!
Давя на ткань тугим рельефом,
Не холодили барельефом,
А изучали тёплый свет…
На время позабыв обед,
С набитым ртом притих невольно,
Давясь слюной непроизвольно…
«Ну, что таращишься, «пенёк»?
Тебе похоже невдомёк –
Я не люблю нахальных взглядов
От всяких незнакомых гадов!»
Ещё в довесок – лёгкий мат.
Я зажевал, как автомат,
Невинно глазками моргая,
Плохие мысли отвергая.
Но мимолётно мозг узрел
Всё остальное, что хотел:
Покатость плеч, открытость шеи,
С ума сойдёшь от юной феи,
Как не скажи, а будешь груб, -
Припухлость этих сочных губ
Сродни бутону алой розы!
Их чувственность – что грёзы:
Пьянят и манят исподволь,
А недоступность сеет боль!..
Румянец щёк, приятный носик, -
Готов всегда задать вопросик,
В глазах больших - не только дурь,
Небесной глубины лазурь
Огнём таинственным сияет.
Характер сильный объясняет
Упрямый лоб, как - на подбор!
Весь волос спрятан под убор,
Лишь виден локон русой чёлки
Под козырьком крутой бейсболки.
Чёрт побери, типаж какой…
Здесь потеряешь весь покой!
Вся, без малейшего изъяна,
Передо мной сидит Диана.
Красива телом, пылкий нрав,
Да… Был конечно классик прав,
Сказав про русскую глубинку,
Когда натёрли в бане спинку,
В душевных откровениях:
«Есть девушки в селениях!»
Сколь лихолетий пролетело,
Но всё же Русь не оскудела…
Допил в раздумьях я квасок
И скромно пОдал голосок:
«Эх, был обедец прехороший,
Благодарю! Денёк погожий, -
Маленько можно загорать!»
Чего бы, думаю, соврать
В ответ на девичью ухмылку?
Хотел шугнуть корову Милку,
Что близко очень подошла,
И здесь случайно мысль пришла!
Набрался храбрости немного,
Себя держу довольно строго,
Заумным взглядом хмурю бровь,
Как понесло – не прекословь!
«А знаешь, милая принцесса,
В природе нет ещё процесса,
Из нечего чтоб, просто так,
Весь получался кавардак.
И нет вещей в своей натуре,
Рождённых в простенькой фактуре.
По сути, высший смысл везде:
В животных, в воздухе, в еде!
Вот взять хоть эту коровёнку, -
За шею обнял я бурёнку, -
Что, - одомашненная тварь?
Кормить должна десятки харь?
Какое варварство и низость
Не знать языческую близость!
Забыли все про древний миф,
Принёс который старый скиф,
С античных берегов Эллады.
Легенда та не для услады,
Полна печали и тоски,
Как вдруг увядшие ростки…
В разгар далёкой той эпохи,
Когда все люди были лохи,
Но жили и гуляли всласть,
Землица, бедная, тряслась
От колесницы Зевса – Грома,
На небесах, как будто дома,
Богиня юная жила.
Она святейшая была,
Боготворив добро и счастье.
Людей спасала от ненастья,
Тепло несла и красоту,
Молились все на деву ту.
И так однажды получилось –
Святая в юношу влюбилась!
Он земледелец был простой,
Сидел на пахоте пустой,
Прося богов к земле спуститься,
Помочь ей в засуху напиться.
И дева в поле, в лютый зной,
На всходы пролилась водой,
Коснулась парня ненароком…
И ей вся «помощь» вышла боком!
Душа заныла – хоть реви,
Но плоти нет и нет крови,
Горячей от любви и страсти.
Не в силах устоять напасти,
Богиня наша шлёт запрос
В Совет богов. Один вопрос
Лишь просить принять на дебаты:
Чтоб отпустив с небесной «хаты»,
Её послали в мир земной,
Изъяв и образ и покой!
Девицей смертною, обычной,
Хотелось стать из просьбы личной.
Казалось, - что здесь рассуждать:
Раз просит – надо деве дать
Телесный облик для страданий…
Но спешка – враг любых собраний!
Олимп – большущая гора,
Титаны со всего двора
Там долго думать собирались!
Хотя кому, какой резон
Смотреть, как буйный Посейдон
Дерёт за власы Афродиту?
И скипер Зевс сказал сердито:
«Всё, хватит женщин обижать,
Пришла пора голосовать
По существу вопроса боги!»
«Великодумцы» были строги,
Сочли изменой документ,
Богиню, бедную, в момент,
В корову дружно обратили,
Гулять на землю отпустили,
Да прямо юноше - под нос!
Какой с животного здесь спрос? –
Видать бурёнка приблудилась
И плеть в руках заторопилась.
Темнело, - зажигай фонарь:
«А ну, пошла со всеми, тварь!»
Удары сыплются с размаху,
Пришла мечта влюблённой к краху:
Она, - прекрасная из дев,
Плетётся, плача, в грязный хлев!..
За ночь прошли века, допустим, -
Не изменилось бремя грусти:
Сегодня - выпас на поля…
Рыдаю вместе с нею я!
И к жареному мясу вилку
Не поднесу. Люблю я Милку!»
Прервал печальный монолог,
Смотрю: сработал ли подлог?
Сидит Диана улыбаясь,
Не выдать чувственность стараясь,
Но на глазах – накат слезной.
Бессилен лёд перед весной!
Я Милку к лежбищу отравил,
Веду игру согласно правил:
Не сделав паузы – дожать,
Добиться права - обожать!
Назло всей скромности и лени,
Припал пред девой на колени,
Туманю взор и как бы вдруг,
Касаюсь тихо пальцев рук:
«В миру я прост, не ясновидец,
Я не колдун и не провидец,
Но каждой клеткой, здесь, сейчас,
Я ощущаю, леди, Вас!
Нет для меня совсем секрета,
Что Ваше сердце не согрето;
Где он, единственный тот друг,
Который ближе всех подруг?
Вопросом мучался я тоже, -
А где она, что всех дороже?
Где та, которая родней
Моих дорог среди полей?
За годы долгие исканий,
Встречал достаточно созданий,
Согласны были, – только тронь,
Но не горел в груди огонь!
И вот я здесь, уставший странник,
В душе – поэт, в любви – изгнанник,
От Вас прошу услуги всей –
Тепло отдать руки своей!»
Закончив сладкую тираду,
Её ладошку, как награду,
Приложил к собственной щеке…
«Кто у кого же на крюке?» -
Однако сразу мысль мелькнула,
Когда сердечного посула,
Я что-то в глазках не засёк.
Уже влюбиться срок истёк, -
Для секса быть должна работа!
Но дева, как на идиота,
Глазеет молча, с холодком.
Другой ладошкой, с ветерком,
Вполне по шее съездить может!
Такой расклад меня тревожит,
Здесь что-то нужно предпринять
И гордость девичью унять…
Гипноз! Вот искра для лучины,
Достойный выход для мужчины,
Спасал не раз от передряг!
Глазные яблоки напряг,
С прищуром импульс посылаю, -
Диану твёрдо призываю
Предаться низменным страстям!
По всем российским областям
Их не гнушаются в народе,
Поскольку в этой жизни вроде,
Где перспектива не видна,
Осталась радость, лишь, - одна!
Так оторвись на всю катушку! -
Молю сидящую подружку,
Подальше комплексы отбрось,
Отдайся чувствам, на - авось!..
Внушал, внушал, - не вижу сдвига,
В мозгу маячит только фига,
Теряется надежда, блин,
Не одолеть мне этот клин!..
Чтоб разогнать немного тучи,
Я стал подмигивать до кучи,
И строить рожи, словно шут.
Какой там рыцарь, - баламут!
Смотрела девушка, смотрела,
Как перед ней кривляюсь смело,
Потом мгновенно поднялась.
«Достал!» - мыслишка пронеслась,
Пора бурёнок двигать с лёжки!
Последний раз взглянул на ножки,
Пред обречённостью вставать,
Но только время «доставать»,
Похоже, перешло к Диане!
Себе не верю, как в дурмане
Вдруг закружилась голова, -
Не тратя попросту слова,
Дурак которым не внимает,
Одежду девушка снимает,
Всю абсолютно… До - телес!..
Окаменел в округе лес,
Коровы перестали чавкать,
Собаки у деревни гавкать!
Я сам, как шавка, поглупел,
Когда в сторонку отлетел
Комплект нательного набора.
Бейсболка – вверх, из под убора
Тот неразгаданный вопрос, –
Роскошный водопад волос
Ложится россыпью на плечи!
Совсем лишился дара речи,
Но похвалить себя могу:
Нашёл «иголочку» в стогу!
Добился силой интеллекта
Я разрешения аспекта,
Сумел добраться до звезды,
В руках - любовные бразды!
Однако радость стала с точку,
Себя прошу принять… - отсрочку?!
Представьте весь контрастный вид:
Босяк на «согнутых» сидит,
А рядом – неземная сила,
В лучах небесного светила,
Царица мира - в полный рост!
Какой там секс, голодный пост
Тебе уделом несть во веки!..
В комочек сжался, плотно веки
Закрыл и голову склонил…
Я совершенство обольстил,
Но очень стыдно балом править.
Не в силах ход вещей исправить
Сижу, как слабый… президент.
При этом чувствую момент, –
За ухо к верху тянут больно!
Открыл глаза – совсем прикольно:
Повис мочалкой перед ней,
За мочку держит – так видней!
Лицо – гранит, ни капли пыла,
Лишь на щеке слеза застыла!
И здесь дошла простая суть:
Не я навлёк на этот путь,
Она сама, от страшной скуки,
На честь - накладывает руки!
Так опостылел белый свет –
Альтернативы больше нет!
К себе влечёт, порывы грубы,
Открытым ртом вонзилась в губы,
Пытаясь задушить в засос.
Меня спасает только нос, -
Рывками кислород хватая…
Такая тактика крутая,
Мне не по сердцу, госпожа!
Я торсом голым, весь дрожа,
Диану крепче обнимаю,
От поцелуя отнимаю
И успокоиться прося,
Прижал, истерику гася…
Тихонько глажу по головке,
А сам гляжу – в кустах, на бровке,
Старушка пялится на нас!
На вид – полнейший «фантомас»,
Позеленела от натуги!
Я ей – язык, она в испуге,
Как драпанёт, крестясь в платке,
За ней – коза на поводке!
С улыбкой отошёл от стресса,
И чувствую – моя принцесса
Притихла, гладя по спине.
На этой неплохой волне
Немножко отпускаю тело,
Смотрю в лицо – другое дело:
Глаза доверчиво горят,
«Любимый, здравствуй!» - говорят.
Целую мягко в нос и в ухо,
Да прижимаю снова глухо,
Боясь удачу потерять,
А взгляд по местности стрелять
Не забывает самовольно, -
Он ищет точку, где привольно
Любви отдаться, без помех!
Коровы сгрудились на грех,
Глазеют, твари, с любопытством,
Что будет далее с «постыдством».
Вот этот чёрненький бычок –
Совсем малюсенький, сверчок,
Ни шаг от матери - бурёнки,
А тоже выпучил глазёнки!
Скотина, лучше жри пырей,
Хорош пасти «поводырей»!
Вдобавок «навалили» рядом
Своим рогатеньким отрядом.
Скажи, какая ерунда, –
Здесь нет условий для «труда»!
Но что там, на опушке леса
Я наблюдаю с интересом?
Меж крон не низеньких осин
Висит какой-то «лимузин»!
Порядком даже проморгался
Пока в деталях разбирался.
Ответ на самом деле прост:
У поля выстроен помост!
Лабаз охотничий. В засаде,
Там вечерком на эстакаде,
Сидят стрелки, медведя ждут,
Он на овёс выходит тут.
А вон – и лестница на «небо»,
Да это что-то вроде хлеба, -
Даёт надежду дальше жить,
Есть место в пору, где любить!
На руки я беру Диану,
Несу к небесному дивану.
Спина трещит, - не лёгок вес,
Но как толкает интерес!
Зигзагами допёр до «точки»,
Слегка вспотел от этой «бочки»,
Но, отдышавшись, быстро внял,
Что зря подругу я склонял.
Стройна, бела, - взросла на пенках!
Едва унявши дрожь в коленках,
Нескромный сделал поцелуй
И пригласил на - «ветродуй».
По лесенке моя голышка
Взлетела вверх ну, как мартышка!
Я за любимой на лабаз,
Полез, как пьяный водолаз…
Стоим в обнимку на площадке,
Скажу, – местечко здесь в порядке;
Лесных вершин за нами край,
А впереди библейский рай, -
Простор полей до самой дали,
В прозрачной, дымчатой вуали.
Вверху маячат облака,
Так близко, кажется рука,
Вот – вот дотянется до «ваты».
Мои одежды не богаты:
Брючины снял, трусы во след,
Повесил всё на парапет
И встал напротив королевы.
Зрачки расширились у девы
От вида жилистых мощей.
(Размером коих из вещей
Вполне гордиться даже можно)
Я подхожу и осторожно
Беру за бёдра фею сна,
А волосы её весна
Порывом ветра развивает.
Глаза богиня закрывает,
Руками шею мне обвив.
Негромкой музыки мотив
Струится сверху… Что за диво?..
Я языком своим игриво
Касаюсь эрогенных зон
(Перечислять их не резон, -
Давно известны малолеткам).
Забили импульсы по клеткам:
Откинув голову назад,
С обходом нравственных преград,
Диана давит на промежность,
Мою волнуя «принадлежность»!
Весьма умело тормошит,
Что ж, опыт - был… Кто не грешит?
Я вызов этот принимаю,
Но сам себе мораль внимаю,
Духовный возбуждаю такт:
Не упрощать любовь, как - акт!
Красиво, с расстановкой, с чувством,
Всё делать с подлинным искусством!
И только взял такой настрой,
Как вдруг почуял где-то сбой,
Пошла вся музыка с раздором…
Коровы замычали хором,
Забыв с тревогой про обед.
Я обернулся, что за бред? –
В природе явно едет «крыша»:
Законов физики не слыша,
Одно из тучных облаков,
Освободившись от оков
Верхов, где правит атмосфера,
На землю падает, холера!
Вы представляете «дурдом»:
Густой, громадный, белый ком
Накрыл собой гектаров триста,
К нам устремился очень быстро,
Подобно сказочной реке!
И вот мы тонем в «молоке»,
Не зги не видно в поволоке.
Хочу порвать туман на клоки,
Машу рукой, но полумрак
Не отступает просто так.
(К тому же помахал не в меру, –
Ладонью в лицевую сферу
Себе заехал. Так, пустяк,
Но добрый вызреет синяк)
Позвольте, где моя Диана?
Зову в полголоса и рьяно,
Ответа нет! Пошёл на круг,
Вперёд поставив кисти рук.
Нет, не нащупал я подруги…
Стою, кумекая, в испуге:
Уж не свалилась ли она?
Всё может быть, моя вина, -
Не удержал, как закрутило!
На ощупь шарю край настила,
В надежде лестницу найти.
Похоже, мне с ума сойти
Придётся вроде бы реально:
Лабаза - нет! Я виртуально
В проклятом облаке повис!
Там, где обычно твёрдый низ, -
Нет ничего, - дыра тугая!
Здесь форма бытия другая:
Иду, плыву, - не разобрать!
Хотел припадочно орать,
Да звать на помощь удручённо,
Но удержался, отвлечённо
Дианы вспоминая лик…
И здесь пришёл душевный крик!
Тоска такая вдруг прижала, -
Как будто кто-то вставил жало!
На сердце – боль, мою печаль
Не отнесёт туманом вдаль,
Слезами не прольёт обильно,
Я осознал, что очень сильно
Девчонку эту полюбил!
Фонтан из нежности забил
В моей груди сейчас нежданно,
Такого чувства, как ни странно,
Я не испытывал совсем!
Не представлял таких проблем,
Чтоб радость с горечью на пару
Под глаз поставят вместе «фару»!
Весь покорёженный судьбой,
Стал одинок и сам не свой,
Слепым котёнком тычусь в туче,
Куда-то вверх всё лезу круче,
Любовь размножилась в крови,
Я задыхаюсь от любви!..
Какого лешего, скажите,
Мне подвалило столько прыти?
И за какую же вину
Томиться в облачном плену?
А может облако без злости,
Сюда спустилось просто в гости?
Но я не классовый поэт,
В мозгах чтоб сделать пируэт,
Да пригласить - на чашку чая!
Вот так, себе не отвечая,
Задёргался в тумане весь,
А тут ещё сырая взвесь
Колоться стала и искриться!
Нет, в этом мне не удивиться, -
Кто был с учебником знаком,
Поймёт тот сразу прямиком,
Что эта туча – грозовая!
В пути вся выдохлась, борзая,
Теперь придаточный заряд
Как слабодейственный стал яд!
И слышу, вроде, нечто… плача?
Как нить тонка моя удача
В клубке, намотанном из мук.
Тихонько двигаюсь на звук,
Фантомом в призрачном эфире,
И в этом беспросветном мире,
Всё ж натыкаюсь на предмет,
Которого дороже нет!
Она! Заплакана! В испуге!
Я, прослезившись, сам к подруге
Припал, от счастья обомлев…
В ответ, милейшая из дев,
Заголосила, обняв хватко,
И как голодная, с украдкой,
Да звучно, в разные места,
Целует много, - раз до ста!
Когда остыла чуть от шока,
То мой черёд пришёл порока:
Уткнувшись в груди, наконец,
Лизал их долго, как малец!
И лепетал слова признаний,
Красивых очень от страданий,
Похожими на белый стих…
Когда же от блаженства стих,
Диана, гладя мне головку,
Пошла на крайнюю уловку,
Что б сладко млея, не уснул,
Любовный сделала посул:
Другой рукой, вобрав всю нежность,
Так приласкала «принадлежность»,
Что я немедля воспарил!
Для секса много в теле сил,
Но протянувши руки к деве,
Застыл со словом страстным в чреве…
Она - светилась! Вся! До пят!
Одел остаточный заряд
Мою богиню в покрывало,
Где электричества… – не мало!
Гляжу – ко мне свечение,
Прилипло, к огорчению.
А может всё-таки к удаче?
Я ощущаю мир иначе!
В нём для любви стоят мосты,
Здесь места нет для суеты…
Но страсть растёт, как быть? Зарядка
Энергосил - на три порядка!
Похоже, кровью закипел…
От устремлений наших тел
И душ друг к другу свет исходит…
Сплелись в рулон! Любовь уводит
С собой в возвышенный полёт!
Разряды искрами несёт
От нас. Бенгальскими огнями,
Весь мрак спадает простынями,
Не в силах больше прикрывать!
Какие чувства?.. Как назвать…
Любовь на чувства неделима,
Она во мне, она – не мнима!
Сердечный неуместен торг;
Очарование, восторг,
Тревога лёгкая, причастность,
Всё для неё, и в этом ясность!
Взаимность? Да, сомнений нет:
Она такой же шлёт ответ
Душой открытой и телесно,
И в этом сплаве нам - не тесно!
Мы неразрывны. День и ночь.
Восход – их сын, луна – их дочь.
Друг в друга переходим плавно,
Границы нет, вот что забавно!
Мы – гармоничны. Этот час
Раскинут вечностью для нас.
Трёх мерность попросту безмерна,
Мы – навсегда! И это - верно!..
Бьёт сверху свет, - прорвался луч
От солнца к нам с небесных круч,
Свечение исчезло сразу.
Померкли чувства? Нет, к экстазу
Они приравнены вполне.
И солнцу рады мы вдвойне!
Но в этом мареве белесом,
Вдруг распрощались вовсе с весом!..
Плывём, кружась вдоль по оси…
А как же с «техникой», спроси?
Да – а, чувства – чувствами, и всё же,
О «технике» здесь думай тоже!
Я «Камасутры» не читал,
К тому же автор не витал
Той книги, в облаках кудрявых!
Опоры нет для рук костлявых
И ей на круп не надавить…
Момент приходится ловить!
Изгибом тел проходят волны,
Когда пределы наши полны,
От глубины на грани спазм,
И где-то рядышком оргазм,
Когда прерывисто мы дышим
И вопли близости не слышим, -
Девятый вал - препровожу…
На всех парах! Не торможу!
Вновь повторяем всё сначала,
Нет в невесомости причала,
Любви безбрежен океан,
А с виду так… Простой туман!
Однако утонуть рискую,
Себя забыл, не существую!
Здесь всё для нас, - вся жизнь, мир весь…
Любовь жива, - несите весть!
Могли бы сдвинуться, по сути,
От этой сладострастной жути,
Но новый вал, в двадцатый раз,
Нас окончательно потряс!
«Вулкан» рванул, потоки лавы
Собой накрыли бремя славы
Великих чувств… Её, моих…
И наше счастье на двоих
Почти рассеялось… С туманом!
Как глянул, - ласково болваном
Себя мгновенно окрестил:
Всё тот же лес, а вот настил
Лабаза нашего, и дальше –
Поля идут, без всякой фальши!
В чём здесь природная причина?
Что за «прикол» и чертовщина?
Диана тоже удивилась,
Потёрла веки, - не приснилось?..
С подругой нежимся в лучах,
Любовный пыл почти зачах,
Тела распластаны устало,
Хлебнули «радости» не мало…
Я в дрёму впал почти уже,
На этом зыбком рубеже,
Вдруг окрик - по мозгам ударил!
«Иллюминаторы» «отдраил»,
Привстал. Проснулся или нет? –
Моя малышка без штиблет,
Не уследишь, - мелькают пятки,
По полю чешет без оглядки!
На месте «лобном» – хвать тряпьё,
И дальше, горюшко моё!
Ну, не врубаюсь, что за «шило»
Ей неожиданно - влепило?
Глаза отвёл… Честная мать! -
Бегут «подарки» раздавать
Уже знакомые мне лица:
Собака - сучка, проводница,
Хозяин, кажется с багром,
За ним хозяйка - с батогом!
Как поспешают за зарплатой, -
Мирон, мой друг! - Бежит с лопатой!
С которой будто вместе рос!
А замыкают дружный кросс,
Похоже, наши «олимпийцы», -
Коза с бабулей, кровопийцы…
Но я и вовсе окривел
Когда на стадо посмотрел.
Вся эта жвачная зараза -
«Озимые» глотает разом,
Аж за ушами слышен писк.
И ведь идут на этот риск!
Похоже, думаю, приспело,
Идти искать другое дело.
Тем паче, – группа «бегунов»
Ко мне свернула от коров.
Но где портки на парапете?
Чуть не завыл – разбойник ветер
Их по деревьям разбросал!
Трусы я сразу распознал:
На самой верхотуре ёлки
Пиратским флагом реют, «волки»!
Вот брюки держаться скромней, -
Им на берёзоньке милей!
Стою, ладошкой прикрываясь,
А мат вблизи летит, срываясь,
Вот – вот повалит мой лабаз.
Тогда, как классный «низколаз»,
В одно мгновение от ока,
Скатился вниз быстрее тока,
Да в лес скорее, за бугор,
Опередить дурной багор!..
И очень долго в роще светлой,
Среди стволов, красы заветной,
Со свистом птиц на всякий лад,
Сверкал мой шустрый, голый зад…