Имею право ли тебе сказать,
особенно в стихах, что Император
распорядился застегнуть в чехол
единственную статую Свободы.
Пыль золотая в воздухе, народ
доволен, рукоплещет на парадах,
на форуме денатураты пьёт
и пьедесталы исступлённо лижет.
Ты мог бы, под фалернское, в садах
и дальше – о любви, метаморфозах,
героях и богах, но без суда,
без приговора с авторской печатью,
сжигая рукописные мосты,
отправился в румынские туманы
за то, что не успел закрыть глаза –
увидел недозволенное смертным.
Но тайну эту схоронил от нас,
так хорошо, как степь твою могилу.
Моя печаль не вытекла из глаз,
когда по ней, по выжженной, ходила
суровой полукровкою, найти
к тебе, Назон, пытаясь строчек верных.
Благодаря твоим слезам томлюсь
тоской по Риму в веке двадцать первом.