Я не люблю осечек и холостых,
долго готовлю жало,
целюсь с поправкой на ветер. Но ветер стих,
жертва сбежала.
В общем, без жертв, без выстрелов, без пустяков,
крепких напитков и ядов,
пригоршней гладких гильз, остывающих слов,
без погребальных и без сигнальных костров,
флагов, прикрывающих мой остов,
пыток случайным взглядом.
Darling, сколь не крути башкой, а кругом вода, ну а ты - одна.
Так и легла б на дно – но не так всё просто –
твой корабельный остов превратился в остров,
и сколько рукой по воде ни колоти ты –
из тебя никудышная Атлантида:
ты увидишь дно, не достигнув дна.
Вот и пустынна, не остров – уже пустыня.
Небо щедро расцвечивать холостыми –
выстлать сигнальными путь.
И в пустяковом климате личного ада
ждать капитана Грея, Кусто, Синбада,
ну, хоть кого-нибудь.
А когда, наконец, на остров ступит нога пришельца,
рисковать, и с сотни шагов в сердце –
я не стану, приставлю дуло к груди.
Порох сыр и дробь – не опасней гречки,
но как только услышишь щелчок осечки,
сжалься: замертво упади.