***

 Вот ты идёшь по этому месту и думаешь: как же так вышло? Что ты тут, чёрт возьми, делаешь? Ведь ты не была в этом месте уже года три-четыре…Больше?
 Еще одна странность- ты прекрасно знаешь благодаря СМИ, что это место теперь должно выглядеть совсем по-другому, но только должно. А на деле? Да тут всё так же пыльно, грязно много-много нерусских продавцов, и ты спиной чувствуешь недобрый взгляд, и кажется, ещё чуть-чуть и ты сможешь ловить губами летающую в воздухе агрессию.
 Следующая странность, вот они твои родители ты прекрасно знаешь, что это они, но ты не видишь их лица и не понимаешь, зачем они тащат тебя, куда то в этом месте. Ты слышишь? Им нужен салат. Да какой салат может быть здесь?
 -Салат, обычный салат. - Объясняют тебе, - Нам нужен салат. Огурцы, помидоры, понимаешь?
 Да ну фиг бы с вами салат так салат, не нравится мне здесь. Подходишь к лотку, ржавый такой латок, не знаю похоже на мангал большой мангал, в нём два отдела, в одном этот чёртов салат, а в другом, что-то оранжево-красное - это какая-то каша или похлебка. На салат мне сразу становится наплевать, я смотрю на это варево, а в это время, черноглазый продавец, улыбаясь так, что видно его золотые зубы, запаковывает грязными руками в целлофановый пакет этот злополучный салат.
 - Ты хочешь этого?
 Я отвечаю:
-Нет.
 Жестом она сказала этому золотозубому, чтобы и это варево перекочевало в пакет. Ладно, как хотите. Ну и жуткое же здесь местечко, так много детей, оборванных грязных и голодных детей у них наверно нет, дома нет родителей. У них есть горе и безысходность. В полной мере эти два аспекта жизни. Гм батон у меня в руках, а мы всё в том же месте только стоим рядом с железным и всё таким же ржавым столом, на котором стоит несметное количество пакетов. Они наши, я знаю. Поворачиваюсь к столу глубокая деревянная плошка в ней это варево.
 -Что это?
 Последовал странный ответ:
 -Н этом и держится небо.
 Мыслительный процесс зашкалил. Я подумала о церкви.… Нет, это идея мне не понравилось. Следующая ассоциация-словосочетание «манна небесная».
 -Это манна небесная?
 -Нет.
 Тишина, тут грязно и эти дети время как будто застыло.
 -Это манна небесная?
 -Нет.
 Я вижу цыган взрослая женщина, подросток и девочка лет пяти. Не долго думая я подхожу к этой девочке, отламываю горбушку от батона и протягиваю ей. Она берёт её своими маленькими ручками и тут же начинает жевать. Бедный беззащитный ребёнок думаю я. И сколько ещё таких? Привычного спасибо не последовало. Топаю обратно к родителям. Опять тихо и никаких движений, зачем мы тут стоим-то?
 Проходит мальчик с минералкой в руках. Я выглядываю из-за угла синего ларёчка за которым я слышу голоса тех самых цыган, и куда как раз прошёл мальчик. Та самая пятилетняя девочка подходит к нему отбирает у него бутылку, тот не сопротивляясь, уходит. Она достаёт красную пластмассовую кружку наливает туда воду и пьёт, она смотрит на меня своими глазами, и я не могу видеть там ничего кроме наглости. Да именно наглости. Мне становится противно.
 -Это манна небесная?
 - Нет.
 Чёрт!
 -Да что же это?
 -На этом и держится небо.
 Да какое небо? Это какой-то бульон оранжевого цвета, в котором плавает переваренный рис. Причем же тут небо? Да ну вас вы меня достали.
 -Мы домой, а ты?
 -Никуда я с вами не пойду, Неужели нельзя нормально объяснить…
 -Пока нельзя – говорит она и демонстративно опускает эту плошку в рядом стоящую помойку.
 Странные они. Ну и ладно. Ушла...
 Хожу между ларьками в узких лабиринтах этого места. Стемнело. Фонари и запах вечерней свежести. Мальчик лет 14-ти в красной куртке маячит у меня перед глазами. Он что следит за мной? Постоянно вижу эту его странную ухмылочку. Стою возле синего ларька, напротив другой мальчик.
 -Что ты так странно смотришь?
 Он молчит и медленно подходит ко мне. Паника. Что происходит? Получаю крепкий удар детского кулака в живот. Агрессия вот она. Не знаю почему, но даю пинок ему по ноге. Мы сцепились, хорошо потаскали друг друга за волосы и наставили синяков на наших тонких конечностях. Успокоились. Опять этот мальчик в красном, смотрит….
 Начинаю орать на своего обидчика, не помню что.… Кажется, визжала ему почти в ухо на высоких тональностях, что-то про то, что ты вообще-то человек и способен выражать свои мысли и позывы более гуманным способом, словами или хотя бы жестами, на пальцах.
 -Тебя что не воспитывали??? Да у тебя как раз такое время, когда ты начинаешь мыслить как взрослый человек! Ты чем слушал свою маму?
 Перевожу дыхание, моего запала бы хватило ещё надолго, если бы меня так не трясло от злости, и не сбился ритм вдоха-выдоха…Боже! Этот взгляд. Да он смотрит на меня исподлобья так, как будто он собака, и я украла у него последнюю косточку.
 - Не смей орать на меня! Я делаю так, как я хочу, и ты не в праве мне указывать! Мама. Мама. Это ты можешь опираться на эти 4 буквы. А я… Мама мне не указ, я сам решаю то, что мне нужно делать!
 -Ах ты, маленький мерзавец!
 Я хватаю его за руку и начинаю буквально волоком тащить его за собой. Сейчас адреналин вышел из него, и в его маленьком теле было меньше сил, чем буквально 7 минут назад и явно меньше чем у меня, хотя я и не отличаюсь особенной физической подготовкой. Он извивается как змея там за моей спиной, визжит, пыхтит, кряхтит, тщетно пытаясь вырваться из моих рук.
 -Куда ты меня тащишь?
 -В милицию!! Там тебе объяснят, что к чему, и как миленького отправят домой, в твоём возрасте нельзя шататься в такое время по таким местам, где я тебя выловила.
 Он продолжает орать и пытаться вырваться, я не обращаю ни малейшего внимания на его телодвижения. Я просто молча иду и тащу его за собой. А сама думаю: дорогуша ты чего творишь? Какое тебе дело до этого мальчика? Пусть даже сейчас и произошла никак не обоснованная драка, можно было спокойно уйти, не создавая себе лишних проблем. И какая нахрен милиция? Ну и что ты им скажешь, когда придёшь туда? Да вот эти мысли диктовал мне мой трезвый разум. А где-то там глубже в недрах моей души билась не понятная тревога. Как будто кто-то твердил мне без остановки: «уведи его отсюда, уведи, помоги ему». Но недремлющий трезвый разум задаётся вопросом: что же это всё таки за мальчик, что-то с ним всё таки не так.
 Ну, надо же какое у меня есть странное свойство полностью выпадать из пространства, когда я о чём-то сильно задумаюсь. Встряхнула голову, и снова в диапазон моего внимания попали его вопли.
 -Отпусти меня! Слышишь? Немедленно отпусти!
 Я резко останавливаюсь, поворачиваю его к себе лицом, слегка приседаю так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
 -Кто ты? Как тебя зовут? Где ты живешь? И что ты там делал?
 - Блин ну ты вообще обалдела! С какой такой радости я должен тебе это говорить?
 -Хорошо! Не хочешь говорить мне, расскажешь в милиции.
 И я снова продолжила наше движение по уже почти опустевшим улицам в сторону отделения. А сама опять думаю, что за бредовая идея с милицией? Тем не менее, проскользнувшая как тень, мысль о том, что надо бы его отпустить на все четыре стороны, заставила моё сердце сжаться, и схватить его руку ещё сильнее. Какое-то странное тёплое чувство испытывала я к этому мальчику, не знаю наверно это было похоже на зачатки материнского инстинкта. Я чувствовала себя кошкой, которая готова расцарапать глаза любому, кто посмеет обидеть её котёнка. В роли котёнка соответственно выступал этот мальчик, чьего даже имени я не знала. Несмотря на эту нежность, которой наполнялось всё внутри меня, я продолжала говорить с ним, и говорила с ним настолько грубо и жестко, насколько была способна, поскольку другой речи он, видимо, не воспринимал.
 -Давай говори мне немедленно кто ты! Ты уже никуда от меня не денешься!
 -Не буду.
 Движемся молча, бьющиеся как рыбы, вытащенные из воды, мои мысли не давали мне покоя. Дёргаю его с силой и ору на всю улицу:
 -Отвечай сейчас же, как тебя зовут! Расскажи мне уже хоть что-нибудь о себе.
 Не понимаю, почему мне так нужно было хоть что-то узнать о нём. Я начинаю свойственную истерику, когда меня загоняют в тупик. Меня вывела ситуация полнейшего игнорирования моих вопросов в течение вот уже двадцати минут нашего пути. Ору на него используя весь мой запас нецензурной лексики, кажется, ещё немного и я начну на него рычать от злости…
 Он поднимает на меня свой уверенный взгляд, зрачки сужаются, потому что прямо в лицо ему бьёт свет ночного фонаря. Он снова молчит. Чёрт возьми, мне начинает казаться, что даже со стенкой сложился бы более продуктивный разговор! Смотрит и молчит. Я тяжело дышу. Проходит около минуты такого вот тайм-аута. Я смотрю на него и вижу, как на его детском лице начинают отражаться все возможные эмоции, которые были явно вызваны его размышлениями. Он переводит взгляд на рядом стоящую урну. Я ему не мешаю, просто смотрю на то, как он о чём-то думает. По движению его глаз было понятно, что он о чём-то вспоминает. Его лицо приобретает такой вид, как будто внутри его головы кто-то взял две огромных железяки и начал скрести их друг о друга. Его личико исказилось, его начало трясти мелкой дрожью так, как будто бы у него начался озноб. Я не знаю, что мне делать, кажется, что вот-вот, и он разрыдается! Да я не умею себя вести в такой ситуации, когда кто-то плачет! Что же делать? Мягко одёргиваю его и начинаю идти, смотря в пол. Мне грустно. Кажется что через его пальцы вся его грусть, а ему явно сейчас было не сладко, перелилась прямиком ко мне в тело. Но пока мы шли он, кажется, взял себя в руки.
 -Что ты хочешь от меня? Если тебе нужны деньги, знай, ты не на того напала. У меня, их нет. Совсем нет.
 -Какие деньги? - Вздыхаю я.
 -Тогда чего ты хочешь, не могу понять? Я не причислен ни к одной банде, не имею никаких общих дел с этими людьми.
 Ну и, слава богу, думаю я, ещё только забивать себе голову бандитскими замарочками не хватало.
 -Не понимаю о чём ты, я не знаю никаких бандитов, так же как и ты!
 -Тогда что тебе нужно не понимаю. Мне нельзя попадать в милицию. Иначе я больше никогда не смогу оказаться здесь.
 -О чём ты? - Удивляюсь я.
 Он хмыкнул и начал хохотать. Хохот начал переходить во всхлипывания и буквально через пол минуты он начал биться в истерике. Я смотрела на него и не знала что делать. Он начал кричать, что ему нельзя попадать в милицию, что он не хочет находиться где-либо помимо как здесь, что он просто не сможет ,не сможет…Он кричал и кричал, рыдая без остановки, а я никак не могла взять в толк о чём он говорит. Да конечно его бы отругали, если бы я действительно отвела его в милицию, и его родители получили своеобразную доставку ребёнка на дом. Но при чём тут то, что он не хочет, как я поняла переезжать? Неужели у его родителей способ наказания отправка в ссылку? Концентрирую внимание на нем, глубокий вдох. Говорю медленно чуть не по слогам:
 -ЕС-ЛИ ТЫ НЕ СКА-ЖЕШЬ МНЕ КТО ТЫ МЫ ОТП-РАВ-ЛЯ-ЕМ-СЯ ПРЯ-МИ-КОМ В МИ-ЛИ-ЦИ-Ю!!!
 Хотя на самом деле эта ненормальная идея меня уже давно покинула, я просто никак не могла придумать способа выведать, кто же он и откуда, не могла же я его бросить посреди улицы. Мне нужно было его проводить.
 -Да какая разница кто я у меня давно уже нет имени, просто некому называть меня по нему.
 - Хорошо не хочешь как хочешь. Мы не пойдём в милицию, если это настолько важно для тебя. Тогда просто скажи, где твой дом?
 -Дом? Что ж ладно нам обратно.
 Разворачиваемся на 180 и начинаем наш путь обратно, краем глаза опять замечаю мальчика в красном.
 -Это далеко оттуда, где я тебя подхватила?
 -Раньше было, нет.
 Я его просто не понимаю.
 -О чём ты?
 -Ну, понимаешь, когда у меня ещё был дом, он был буквально через дорогу от этого места.
 -Как это был? - Взболомутилась я, - А куда он делся?
 -Не знаю, исчез, для меня исчез, он просто больше мне не принадлежит.
 -Боже так ты бездомный!!!
 -Ну да.
 -И давно ты так?
 -Мне было 8.
 -8, а сейчас тебе сколько?
 -Скоро будет 12, кажется через неделю. Сейчас ведь конец июля?
 -Да конец июля.
 Я просто шокирована, вот уже 4 года этот ребёнок скитается по улицам, странно я бы никогда не догадалась, он вполне прилично выглядит для бездомного.
 -Расскажи-ка мне, что произошло.
 -Я не знаю.
 - У вас была нормальная семья?
 -Нет, мы жили без отца.
 Так понятно, что к чему, есть уже пара вариантов.
 -Ты знаешь, кто сейчас живёт в вашей квартире?
 -Да я как-то заходил туда. Там живёт мужчина.
 Ну, вот мои предположения начинают подкрепляться фактами.
 -Он живёт один? Ты его раньше видел?
 -Да видел раньше и иногда вижу сейчас. Он из этих. ну ты понимаешь.
 Честно говоря, я совсем не поняла, но, соображая, что этот человек не самых благородных кровей, просто кивнула ему в ответ.
 -Твоя мать его знала? Может быть, они жили вместе какое-то время до случившегося? Знаешь, такое часто бывает.
 Такие вот мужчины обманывают слегка глуповатых матерей-одиночек.
 -Нет, я его видел там, где сейчас я обитаю, но у нас он никогда не появлялся.
 -Так что же произошло?
 -Я не знаю. Просто в один не самый прекрасный день мы оказались на улице. С матерью я растерялся где-то на второй день нашего «путешествия по свободным просторам».
 -А почему ты не оказался в детском доме?
 -Ловили, а я сбегал.
 -Но вас там таких много, почему они не проводят, как бы это выразиться, рейды...
 -Ё, да кому это нужно?
 Я задумалась, да, а действительно кому это нужно?? Осознование жестоких реалий привело меня в ужас, как всё до элементарности просто в этом мире. Мне стало как-то слишком грустно, ещё зашевелилось, что-то такое вроде злости, сильной злости. Вот только на кого или на что это чувство распространялось? Мы шли обратно, туда, где мне даже дышать было тяжело…
 -А вы не пытались к кому-нибудь обратиться за помощью? Ведь наверняка все было незаконно. Вам должны были помочь. Я уверена, что даже если сейчас поднять этот вопрос вполне возможно что-нибудь сдвинуть, если глубоко копнуть…
 -Ничего не знаю. – Оборвал он.
 -Так значит ты жил только с мамой?
 -Нет.
 -А с кем ещё? Ещё у меня есть сестра.
 -Где она?
 -Не знаю, кому из нас повезло больше мне или ей. Она в детдоме.
 -Сколько ей лет?
 -Сейчас должно быть 4.
 С ума сойти так значит, когда они оказались на улице, она была младенцем. Мне стало до отвращения плохо, я начала рыдать, но как-то не так как обычно. Тихо и без истерик, просто горькие и горячие слёзы ручьями текли у меня по щекам. Мои глаза как будто покрылись пеленой, я почти перестала что-либо видеть перед собой. Я обняла мальчика, и мы молча шли, а сзади слышались шаги того самого, в красном. Давно заметила одну закономерность в жизни, какими бы ни были пункты назначения, путь туда всегда почему-то длиннее, чем путь обратно. Вот и сейчас моя теория срабатывала.
 Мы сели на выступ дома, я продолжала держать его за руку, только сейчас это жест имел совсем другой смысл. В 10 метрах от нас, на такой же выступ сел тот самый преследовавший нас мальчик. Я всё никак не могла перестать плакать, я чувствовала огромный горячий ком у меня в горле, от которого мне было тяжело дышать.
 -Хочешь, я покажу тебе, где я жил? – Спросил он,– Мы как раз рядом.
 Я пошевелила своими солёными губами:
 -Да, хочу.
 Мы встали и побрели на чёрную сторону дома. Мы наступали на мелкие камни, которые я чувствовала сквозь тонкую подошву. Свет ночных фонарей расставленных вдоль улицы, теперь бил нам в спину, и меня завораживал процесс хождения по своей тени. Было часа три ночи, самое кошмарное время для организма, по логике вещей ты должен сейчас спать и видеть десятый сон, но вместо этого ты ходишь по тёмным улицам и вдыхаешь холодный и влажный ночной воздух. И именно из-за сбитых биоритмов ты чувствуешь себя разбитым и усталым, как будто бы ты не просто ходил туда-сюда с этим мальчиком, а всю ночь разгружал вагоны.
 Он пошёл впереди меня, а я спотыкаясь брела за ним. Смотрю на асфальт, вспоминается дурацкая детская игра, когда ты идёшь домой из школы с огромным рюкзаком за спиной, набитым тетрадками, тебя переполняет радость или огорчение по поводу получения хороших или плохих отметок. Ну почему же никто на тот момент не признаётся тебе, что буквально через неделю этот успех или неудача не будет иметь никакого веса, не говоря уже о том, что через несколько лет ты будешь вспоминать это как глупую совокупность обид и переживаний, и не более того. Так вот, возвращаясь к игре, ты, значит, идёшь так по улице и толком не о чём не думаешь. Топ-топ, смотря себе под ноги. О чём думала тогда? Да, ни о чём. Ты просто шла по серому асфальту, и тебя увлекал процесс переступания через разломы в дороге. Как же обидно было, когда ты не успевал переставить ноги, наступал на трещину в сером асфальте. Вот так увлечённо, с детской игривостью я шла сейчас.
 Так я и не заметила, как мы подошли к двери. Вход на лестницу ничего не преграждало. Ни домофона, ни даже кодового замка не было. Так что ничего не мешало нам зайти на темную, сырую и как всегда с классическим резким запахом лестницу.
 -Лифт не пашет.
 -Этаж?
 -Седьмой.
 Шаги раздавались тихим эхом. Мальчик убежал далёко вперёд меня. Тяжело дыша и чувствуя, как будто в мои лёгкие насыпали льда, я брела наверх. Меня посещали мысли о том, что наверно не плохо было бы бросить курить. Так я и плелась вверх и снова вверх, не зная с какой целью. Ведь нас не ждало там никакая логическая развязка. Я добрела до ожидаемого седьмого этажа, где меня ждал мальчик с растянувшейся улыбкой и неясным блеском в глазах. Интересно, что его так развеселило?
 -Вот 28-ая. Да, дверь естественно у нас была не такая.
 На ватных ногах уселась прямо на лестницу. И даже не подумала о том, что вообще-то я в чистой одежде, а тут обалдеть как грязно. Подняла глаза на железную дверь. На которой пошлыми золотыми буквами красовался номер 28. мальчик сел рядом. Мы молча сидели и смотрели на дверь, сделать что-либо было не в наших силах, даже если бы мы осмелились поболтать с нынешним владельцем, то сейчас в три-четыре часа ночи это было бы, во-первых, верхом наглости и, во-вторых, вряд ли разговор был бы продуктивным.
 Слышу щелчок зажигалки, смотрю в пролёт вниз, ну и естественно это он - наш спутник. Чего ж ему всё-таки надо?
 Вот кстати только сейчас я вспомнила, что должна была встретиться с моей лучшей подругой и любимым человеком. Они сейчас вместе на какой-то дурацкой развлекаловке. И самое странное, что за весь сегодняшний день никто из них не удосужился поинтересоваться, где я, приду ли я, хотя собственна как всегда. Меня это злит, всегда злит, когда обо мне забывают. Я слишком слабая на самом деле. Мне всегда нужна эта чёртова поддержка. Я не могу ни на миг оставаться одна, тогда мне кажется, что стены меня раздавят. Я всегда отдаю людям всю себя, не знаю зачем. А в обмен я получаю самый максимум- то, что в редких случаях меня кто-то выслушает. И вот во мне копится и копится обида на весь мир и на всё человечество. Внутри пусто, темно и слышно как булькает негатив. Но я продолжаю любить их, любить всех искренне, честно. За что? Зачем? но так было и так будет. И вот сейчас во мне бьется немыслимое желание помочь этому ребёнку. Которого я совершенно не знаю. Хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы ему стало хоть немного легче.
 - Ну что пойдём? - спрашивает он у меня.
 -Ты уверен, что ты хочешь уйти?- удивляюсь я
 -Да, да пойдём. Я всё понял. Нам пора.
 Чего он там понял? Куда нам пора? Ладно как хочет, пойдём.
Мы спускаемся по лестнице, вываливаемся из парадной. Прохладно. Опять молча и не сопротивляясь, следую за ним. Переходим через пустую дорогу на жёлтый свет, он всегда жёлтый в такое время. Возвращаемся на то место, где и начались эти затянувшиеся события. Что ж ночью здесь ещё более угнетающе чем днём. Темно, противно, страшно и на первый взгляд пусто, хотя понятно, что это совсем не так. Что-то наводит на мысль, что в любом случае мы здесь не одни.
 Мальчик подходит к тому самому лотку, где стоял тот золотозубый, достаёт поварёшку, некое подобие тарелки, выливает туда то самое варево. Садится на скамейку и начинает есть. Перевожу взгляд на нашего вечного спутника, у него на лица изобразился дикий ужас, он просто в шоке, он такими глазами смотрит на мальчика, что я даже сама начинаю нервничать. Не понимаю в чём дело, ведь он просто ест.
 Я устала, жутко устала. Я хочу тишины, спокойствия и отсутствия этого давления. Воздух тяжёлый и мне трудно дышать. Глаза слипаются…
 -Ку-ку!!! Просыпайся! ты вырубилась. Я посидел, посмотрел на тебя часика два, но мне немного скучно. И вообще не хочется напоследок оставаться одному.
 Напоследок? Одному? Интересно как это понимать.
 -Я уснула? Хм, когда я только успела?
 -Когда-когда. Только села и сразу отъехала. Смешная ты когда спишь, милая такая. Ты вообще милая, спасибо тебе за всё. Я теперь верю в людей, только знаешь, жаль, что мы не встретились раньше.
 Какие то тревожные нотки в его голосе. Странно, это пугает.
 -Да ну тебя - глажу его по светлым волосам – Всё будет хорошо. Просто надо верить. Всё просто обязано быть хорошо.
 Да я сама уже в это не верю…
 -Всё-таки где твоя мать?
 -Я знаю, где она. Но зачем мне к ней идти? Просить помощи? Она мне не сможет её дать. Раз уж так вышло, то каждый сам за себя. Это закон улицы тебе не понять. Ты просто живёшь и цепляешься зубами за стены только для того чтобы не сорваться, чтобы удержаться, для того чтобы проснуться в очередной раз и задышать. Если бы у тебя был бы выбор, и ты бы мог в критической ситуации просто нажать кнопку самоуничтожения, и это было бы безболезненно.… Представь, как много было бы людей…
 Он странно смотрит, как будто сквозь меня. Ступор от того, какие мысли приходят в голову этому ребёнку, страшные мысли. И их ужас в том, что они слишком правдивы, до боли правдивы.
 -Да естественно знает он, где его мать!! – вещает наш вечный спутник. Неожиданно, что он решил вступить в нашу беседу – Каждая собака знает, где она и чем она занимается. Ха-ха-ха.
 Какой у него неприятный смех, даже передергивает. Смотрю на мальчика, тот начинает трястись мелкой дрожью. Его лицо перекашивается, он напряжён. Кажется, что он стиснул зубы так сильно, что они сейчас раскрошатся.
 -Отличная тётка, между прочим. Если тебе скучно, то топай к ней. Она тебе сделает, так что ты забудешь обо всём, только заплати. Да и к тому же безотказная, соглашается на всё, повторюсь: только заплати, хорошенько заплати.
 Я начинаю понимать, о чём он говорит. Это ужасно, но вполне ожидаемо. Женщина осталась на улице, ни денег, ни документов, ни надежды, вполне объяснимы её дальнейшие действия.
 Вдруг мальчик вскакивает со скамейки. Смотрит на нашего спутника глазами полными ненависти и начинает пятиться назад. Я смотрю на него и понимаю, что не в силах, что-либо делать. Я просто не должна, это не в моих правах. Он всё решил для себя. Я только что поняла, что он всё решил ещё до встречи со мной. Он молчит, хотя я представляю, что кипит внутри него. Он поворачивается к нам спиной. Стоит. Так тихо, что я слышу вдалеке шум от движения первых машин на дороге рядом с нами.
 -Ну, что разве я не прав??? - вопрошает этот, второй.
 Всё. Это была последняя капля. Он срывается. Бежит так быстро, как будто от своей жизни от всего, что его держит. Он приближается к дороге, выбегает на неё. Краем глаза я вижу огромное приближающееся, белое… Мой мозг в считанные доли секунды провёл все параллели и сделал все выводы. Зажмуриваю глаза. Скрежёт, немыслимый звук. Да кто-то пытался остановиться.
 -Он всё равно бы умер. То, что он ел - чистая отрава. На этом и держится небо. – говорит мальчик - Ха-ха-ха…
 Да, я это уже поняла. Неподдельный ужас на его лице, когда он ел, все выдал. С закрытыми глазами встаю со скамейки, иду к дороге. Открыв глаза, вижу белый автобус и лужу крови под его передними колёсами. Тело моего мальчика лежит в метре от автобуса. Подхожу к нему, закрываю его глаза. Его щёки мокрые от слёз. Он бежал и плакал. Обнимаю его. Обнимаю его так крепко как будто бы, он - это всё что у меня есть в жизни, хотя на деле его уже нет, ничего уже нет.
 Смотрю на небо, рассвет совсем скоро, видны розово-фиолетовые разводы на небе. Новый день, опять ожидание чего-то нового и так всегда снова и снова. Ты стараешься не пропустить ничего, хочешь быть в центре всех событий, хочешь знать всех и каждого. Ты идёшь туда, куда бы тебя ни позвали, веришь любой даже наигранной улыбке, растворяешься в новом знакомстве, протягиваешь руку помощи, если только у тебя есть хоть малейшая способность помочь. Ты цепляешься за новое знание, ты съедаешь книги, одну за другой, ты не хочешь ложиться спать, потому что не хочешь тратить драгоценное время на сон. Ты веришь в людей, веришь в то, что он действительно такой-то и такой-то, ты просто не хочешь думать о том, что это может быть маска, игра. Ты наивна и смешна, ты не хочешь верить в то, что тебе говорят, до тех пор, пока не ударишься головой о правду. О, как сильны эти удары, какая же острая боль от них, ведь всё во что ты верил, рассыпается на твоих глазах, разваливается и разлетается. И какую сильную обиду оставляет эта правда, мозаикой собираются слова самых близких : «Ну, послушай же…», «Помяни моё слово…», «ты ещё совсем молода, а вот я то знаю…», «Вот увидишь, ты не права…» и ещё много вариантов. И почему я не хочу им верить? Ведь не единожды проверено, что они всегда, да именно всегда оказываются правы. А я продолжаю распространятся на все эти глупости.
 Слёзы текут по моим щекам. Падаю на асфальт и разбиваю колени. Наконец-то я могу это сказать, нет прокричать…
 -Я ВСЁРАВНО БУДУ ВЕРИТЬ!!! ВСЁРАВНО БУДУ…