Смел рукою опухшей посуду вчерашнюю
на забытом и валком дубовом столе,
и свечу затушил, беспрерывно мигавшую
сколько помнил себя за последних сто лет.
И со скрипом поддалось окошко разбитое,
воле ветра вручило морщинистый лоб.
Дом печальный заря озарила молитвою,
словно адовый свет озарил чей-то гроб.
И в припевах псалмов и в наречиях Библии,
и в аянах* веков, в изреченьях Корана
он постиг только то, что несло изобилие,
кровоточие сердца и гнойную рану.
Распростерли объятия тайны столетние,
переполнили ум все творенья великие.
Безответно ушли наши мысли заветные...
С неба звезды свалились с протяжными криками.