И вот твоё окно. Горит свечой.
И чище чем слеза стареющее пламя.
Я ждал: погаснет свет. И станет горячо.
И станет… Станет…
Всё станет на места. И на снегу
Убьют меня за текст нетленного романа
Но пуля не пройдёт страницы безымянной
А я ожить без пули не смогу.
И тщетно наверху трубят рога.
Сраженным не за честь не квартируют раем
Не верим до конца что твёрдо умираем
Но верим: есть у Стикса берега.
И я хотел хранить свой светлый лист
Там чёрен только текст, а суть белее снега
И я не смел не петь. Торжественная нега
Вела меня. И потому я чист.
Тяжелою рукой меня вела.
Горячая строка на горле жала пальцы
Однако ни на миг я не был постояльцем
Следы мои всегда метель мела.
И чёрным волокном затягивали шов
Лепили лоскуты на ссохшееся тело
На кожу падал снег. Не таял. Всё болело.
Но я к тебе всю жизнь то полз, то шёл.
И вот разбит камин. И лишь свеча…
Твоя свеча… И ты… Белеющее пламя
Лечила меня вскользь. Горящими губами..
Так бесподобно, страстно горяча.
Пусть дудки наверху вовсю поют.
Пусть ждёт меня Харон с приветственною речью
И сколь ни быть пути, он видимо конечен
Но ты со мной. И я нашел уют.