Запорошенный снегом, в укромье аллеи,
Мелкий холмик с гранитной пластиной вверху…
Я стою рядом с ним, безысходно жалея,
Что услышать тебя в этот миг не могу.
Сколько надо сказать, что внутри накипело,
Сколько хочется мыслей услышать в ответ…
Хоть не молод уже, все равно, то и дело
Мне болезненно нужен отцовский совет…
Да, конечно, мне стоило быть к тебе ближе…
И, наверное, мне не понять до конца,
Что уже никогда, никогда не увижу
Эти сильные, добрые руки отца!
Как ты? Где? Мы так долго не виделись,
И еще, я признаюсь тебе, наконец:
Хоть быть может, тогда на меня ты обиделся,
Ты прости меня все же, паршивца, отец!
Что прошло – не вернуть, то годами проверенно.
Я и сам себе это не смог бы простить
Мне теперь до конца уж, придется, наверно,
Через всю свою жизнь этот крест пронести.
Впрочем, что я, ты мне говорил: Будь мужчиной!
Будь смелее! Нельзя по течению плыть!
Нет наверно, в итоге на свете причины,
По которой бы стоило это забыть…
Запорошенный снегом, в укромье аллеи,
Мелкий холмик с гранитной плитой наверху…
На холодном граните гвоздики алеют,
Руки тонких стеблей, распластав на снегу.