Мемуарозмы
Морозов, добрый мой приятель,
Писатель был, а не читатель.
Дожив без видимых трудов
До писисидести годов,
Сменив плеяду славных жен,
Людям по-прежнему нужон.
Детей он лечит и поныне.
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпикризы разбирать.
И часто пациентов рать
Являлась помощи искать.
Любимец Пушкина, Толстого,
И мастер коньяка испить,
Не мог сцепленья от стартера,
Как мы ни бились, отличить.
Ни тормоза, ни ручки газа
Так и не видел он ни разу.
Татьяна, мягкая душою,
Сама не зная, почему,
В часы купанья под луною
Судьбу доверила ему.
Его будила спозаранку,
И ей он подавал овсянку.
Морозов не бывал в Кабуле,
И Южной Африки брега
Не тронула его нога.
Но жажду странствий не задули:
Поэта буйная глава
Стремилась к Волжским островам.
Прости меня, мой друг Морозов,
Что пострадал твой гордый слог.
Не сильно будучи тверезов,
Я лучше выдумать не мог.
Веселый, умный, многоликий,
Любимец Гаммы, Луцино,
Поэт же скромный, хоть великий –
Твое здоровье пьем вино!
Октябрь 2001 г.
В соавторстве с Анной Кайдаловой и Наталией Батениной