История первая.
Ночью Залимхан Петровне проснулась от какого-то невнятного писка. Писк начинался где-то в районе люстры и звучал так, будто обидели комара.
- Кто это там мне спать мешает? - спросила Залимхан Петровна.
- Это мы, души невинно убиенных тобой производителей отечественного пива.
- Неправда, у производителей отечественного пива нет души, - сказала Залимхан Петровна, перевернулась на другой бок и захрапела.
История вторая.
Залимхан Петровна подошла к палатке с сырами.
- Молодой человек, - сказала она, - А вот говорят что есть сыр такой, ммм, как же его зовут...
- Российский? Кремлевский? Брянский?
- Нет, там иностранное название, странное такое, знаете, очень странное.
- Гауда? Маасдам? Дор, я извиняюсь, блю? Пармезан вот есть, но он дорогой.
- Нет-нет. Какой-то... Там основные ингредиенты - молоко кормящей буйволицы, травка с предгорий Монблана и мелко порезанные трюфели.
- Женщина, вы с ума сошли? Это ж брянский колхозный рынок, какие трюфели? Какой Монблан?
- Молодой человек, ну что вы
меня путаете? Я же по глазам вашим вижу что есть у вас этот сыр. Что вы как в Союзе, под прилавком прячете? Как вам не стыдно? Вам не стыдно?
- Женщина, милая, поймите, нету у меня такого сыра. Не-ту. Не водятся в брянских лесах кормящие буйволицы.
- А какие водятся?
- Никакие. Вот у меня, смотрите, Российский есть. Сулугуни тоже есть. Колбасный. А Гросстайгена с трюфелями нет - и никогда не было.
Залимхан Петровна в упор посмотрела на продавца и тот понял что попалился.
История третья.
Залимхан Петровна задумчиво водила по запотевшему стеклу пальцем и случайно вызвала Конец Света.
Вообще, пентаграмма Третьей Луны, усиленная пентаграммой Давидовой печати и руной Василиска стоит на первом месте в списке вещей, которые не стоит задумчиво рисовать на запотевшем стекле.