Вагон голодного метро,
как добровольная тюрьма,
толпа спешит в его нутро –
в огромный рот Гаргантюа.
У всех особые дела,
нет у Москвы неспешных дел.
А преисподняя мала,
кто опоздал – тот не успел.
Закрыта дверь, объявлен срок
его мотать нам всем с руки.
В жестокий мир один прыжок
из механической кишки.
В ритмичном пульсе шумных волн
у всех – безветрие внутри,
и непонятно для чего
на время отобрали рты.
Сгущаясь в этой немоте,
теряя к лицам интерес,
я слышу в каждом животе
звучит расстроенный оркестр.
И в разобщённости такой
который день, который год
кто откровенно, кто тайком
живёт уже на день вперёд.
На нужной станции сойду,
и не изменится режим.
Жизнь превращается в еду,
и мы едим, едим, едим…
(07.01.08.)