34 пр.
Смерть любви - Жак Брель.
Проклятия иссякли наши,
Царит в безмолвии укор.
В условьях ненависть погрязла,
В рыданьях смех наш с давних пор.
Любовь мертва, Амур покинул,
Лишь слышны стоны в небесах.
Дом наш захвачен расставаньем,
И холод селится в сердцах.
Мы позабыли об улыбках,
Что улетают времена,
Играя в воздухе в пятнашки,
Их связь нам больше не нужна.
Наш свет рассеялся по небу,
Его уже нам не собрать.
Там прижились мои признанья,
И ты о них не хочешь знать
Мы позабыли, как вдвоём
Сто тысяч жизней жили в день.
И слов волшебных дребедень
Звенит в безумии моём.
Их никогда я не предам,
И как смеялся наш рассвет,
Как от Шекспира слал привет
Невинный в том раю Адам.
С тех пор так рано вечереет,
Не вздрогнуть от твоих звонков.
Как, обезумев, овцы блеют -
Стал неуютным старый кров.
О давних грежу я подругах,
Как ты к другому страстно льнёшь.
Не вспомнишь даже на досуге,
А вспомнишь, видишь только ложь.
Рояль, как смерти подношенье,
Дымит на кухне чёрный чай.
Моё бессмысленно прощенье -
Рассветы сам свои встречай.
Твоих мне песен не услышать,
К пустой кровати я проник.
Мы убиваем наши ночи,
Читая тексты мёртвых книг.
Мы позабыли, как вдвоём
Сто тысяч жизней жили в день.
И слов волшебных дребедень
Звенит в безумии моём.
Их никогда я не предам,
И как смеялся наш рассвет,
Как от Шекспира слал привет
Невинный в том раю Адам.
Нам каждый день был Рождеством.
Или не помнишь, как тогда
Клялись, любя, друг другу в том,
Что этот праздник навсегда.
Или не знаешь, как сильно
Страдание голодных дней.
Зачем другому ты сейчас
Даришь тепло любви своей.
......................
Мы позабыли, как вдвоём
Сто тысяч жизней жили в день.
И слов волшебных дребедень
Звенит в безумии моём.
Их никогда я не предам.
И как смеялся наш рассвет,
Как от Шекспира слал привет
Невинный в том раю Адам.
Жак Брель. Вальс в тысячу четвертей
В самом первом круге вальса
Я один и ты одна.
Лишь улыбка в первом вальсе
Мне тобой подарена.
А Париж, не зная меры,
В ночь оркестрами трубя,
Шепчет с вечера без меры,
Что он дарит мне тебя.
Ах, вальс, ах, вальс!
Кружит так славно вас,
Кружит так славно нас,
Даря счастливый час.
Что может быть светлей,
Когда танцуешь с ней
В одних цепях огней
Среди ночных аллей,
В том вальсе в двадцать лет,
Что преподнёс вам свет.
И вы кружите с ней
Тревожней всё, быстрей,
Нежней всё и тесней
Уж сотню четвертей…
Париж красивее в весне,
Свежее и ясней.
Ты юн, ты в вальсе с ней
Кружишь среди огней,
Всё ближе, всё тесней,
Вселенная вся в ней!
И нам по двадцать лет,
На свете мы одни,
Вокруг нас никого,
Мелькают лишь огни.
Что может быть светлей,
Чем танцы в двадцать лет:
Вместо трёх четвертей
Тысяча четвертей…
Что нам трижды по триста
Влюблённых ночей.
Полились вновь звуки вальса…
Мы теперь уже вдвоём
Закружились в ритме вальса,
Вот оркестру подпоём.
И Париж не зная меры
Флейтой, скрипкой и трубой,
Мой Париж не зная меры,
Подпевает нам с тобой.
Ах, вальс, ах, вальс!
Кружит так славно вас,
Кружит так славно нас,
Даря счастливый час.
Что может быть светлей,
Когда танцуешь с ней
В одних цепях огней
Среди ночных аллей
В том вальсе в двадцать лет,
Что преподнёс вам свет.
И вы кружите с ней
Тревожней всё, быстрей,
Нежней всё и тесней
Уж сотню четвертей…
Париж красивее в весне,
Свежее и ясней.
Ты юн, ты в вальсе с ней
Кружишь среди огней,
Всё ближе, всё тесней,
Вселенная вся в ней!
И нам по двадцать лет,
На свете мы одни,
Вокруг нас никого,
Мелькают лишь огни.
Что может быть светлей,
Чем танцы в двадцать лет:
Вместо трёх четвертей
Тысяча четвертей…
Что нам трижды по триста
Влюблённых ночей.
Наконец-то в третьем вальсе
Мы втроём кружим с тобой,
Потому что в этом вальсе
Закружила нас любовь.
И Париж не зная меры
Всех оркестров голоса
В раз собрал, не зная меры
Плещет счастьем в небеса!
Ах, вальс, ах, этот вальс!
Ах, как кружит он нас!
Ах, как кружит он нас
Даря счастливый час.
Когда вам двадцать лет,
Когда нам двадцать лет,
Когда вам…
Когда нам…
Жак Брель. На площади
Площадь в солнечной дремоте,
Камни источают зной.
В светлом девица полёте
Исполняет танец свой.
Город веком усыплённый,
Люди смотрят из окон
На плясунью возмущённо,
Что вошла в их полусон.
Воздух от жары дрожащий,
Замирают небеса.
Девушка кружится в танце
Изгибаясь, как лоза.
Даже нет при ней гитары
Бубен тоже не звучит.
Дробью в камне придорожном
Каблучок её стучит.
Припев
Девица красою всей
Пляшет как огонь живой.
Церковь говорит о ней -
Это пляшет Дух Святой.
Для влюблённого - любовь,
Для земли - взошла заря,
Согревая бедняков,
Свет живительный даря.
Никого вокруг - покой
Только девушка поёт.
Это гимн любви земной
Счастье людям раздаёт.
Заколдованным кольцом
Окна все спешат закрыть,
Точно жаждут мертвецов
От живой отгородить.
А ведь это светлый час
Дарит душам яркий свет.
Но спокойнее для нас,
Когда света вовсе нет.
Мы спешим глаза закрыть,
Возмущаясь без конца,
Чтоб никто не смел будить
Наши дряхлые сердца.
Воет в городе ночном
Пёс на площади пустой.
И как пёс над мертвецом
Люди воют над судьбой.
Жак Брель. Une le
Где ты остров надежд,
Где мужчины бы не боялись.
Остров тихий и тёплый,
Как твоё отражение.
Остров светлый, как утро на Пасху,
В нём океанская нега,
Где сирен наблюдаешь,
С каждой волной, приближение.
Иди,
Иди моя любовь, иди.
Чтоб там бы не было психов
Диктующих - надо быть мудрыми,
И что возраст прекрасный,
Когда двадцать лет - время жить.
Там на встречу бы мне
Ты просто шла бы, любимая,
Потому что там наступает время любить.
На моря алтарь
Этот остров любви помещён,
Он покрыт цветочным сатином
И бархатом трав.
Остров жаркий как нежность,
Надеющийся как пустыня,
Что облако вдруг дождевое
К нему приплывёт, приласкав.
Иди,
Иди моя любовь, иди.
Там бы не было психов,
Что прячут от нас наши пляжи.
Там, любимая, мы убежим
От грозы - надо жить.
Там навстречу бы мне
Ты просто шла бы, любимая,
Потому что там наступает время любить.
Где ты остров, где нам
Осталось всего лишь построить,
Что остался бы в памяти,
Как мы мечтали вдвоём.
Где ты остров, который
Был бы готов к отплытию.
Вижу дремлющий остров,
Как в детстве с тобою плывём.
Иди,
Иди моя любовь, иди.
И я верю в тот шанс,
Потому что там всё начинается.
И я верю в последний мой шанс,
Надо, надо ведь жить.
А ты именно та, с которой
Не хочется мне разлучаться,
Потому что там наступает время любить.
Жак Брель. Страна равнин
Средь северных морей волна в пустынный край
Бежит, чтоб напоить песчаную волну.
А волны хмурых скал хранят морской прилив
И глядя в бездну вод, сулят ей тишину.
Равнинная земля родит туманов рой
Восточные ветра их чутко стерегут.
Моя страна равнин она всегда со мной
Душою всей любя её я берегу.
Соборы серых гор видны издалека,
Как ярмарочный шест касаются небес.
Там каменный чертёнок ловит облака
Из нитей наших дней проложен путь окрест.
И мы бредём сквозь дождь, чтобы сказать привет
И с запада ветра поют о страсти к ней.
Моя страна равнин, она всегда со мной
И я люблю мою страну, люблю душою всей.
Нависнет как свинцовый свод, пригнув к земле траву,
Теряются во тьме следы, нет краскам мест иных.
И остаётся лишь склонить нам перед ним главу,
Во мраке серых туч бредём, но мы прощаем их.
И часто с севера ветра рвут в клочья горизонт
Со скрежетом, летят, ревут, грозя четвертовать.
Моя страна равнин, она всегда со мной
И я готов её всегда всем сердцем защищать.
Наш север напоён рекой из жарких стран,
Великая Марго была здесь рождена.
Весна, покинув в ноябре, вернётся как дитя,
Чтоб снова наша степь была теплом напоена.
Ветра полощут смех, и дышит ветром хлеб,
Послушай, южный ветер сейчас поёт о ней.
Моя страна равнин, она во мне живёт
И я люблю мою страну, люблю душою всей.
Жак Брель. Детство
Кто знает, когда начинается детство,
Когда наступает детства конец.
Не досказанное как что-то,
Детство - нашей жизни венец.
Но в него никогда не вернуться,
Что мешает жизнь снова начать.
Как страница книги утраченная -
Невозможно вновь прочитать.
Лишь в мечтах возвратиться мы можем,
Лишь в мечтах в детство синее.
В столь далёкий и близкий родной тёплый дом.
Там деревья, цветы и земля и небо красивее.
Восхищаемся жизнь, и грустим жизнь о нём.
Детство делает нас молодыми
С ветром гуляющим в головах,
С переполненным сердцем любовью,
С переполненным счастьем в глазах.
Детство селится в наших морщинках,
То в детей старых нас превратит,
То любовники мы молодые,
Негасимым огнём в нас горит.
Лишь в мечтах возвратиться мы можем,
Лишь в мечтах в детство синее.
В столь далёкий и близкий родной тёплый дом.
Там деревья, цветы и земля и небо красивее.
Восхищаемся жизнь, и грустим жизнь о нём.
Детство - наше право мечтать,
Память о нём нетленна.
Золото мой отец добывал,
Но оно не настолько ценно.
Детство - солнце в зените всегда,
Каждое утро четверг во всём мире.
Все мещане - индейцы когда,
Взрослые - все дезертиры
Лишь в мечтах возвратиться мы можем,
Лишь в мечтах в детство синее.
В столь далёкий и близкий родной тёплый дом.
Там деревья, цветы и земля и небо красивее.
Восхищаемся жизнь, и грустим жизнь о нём.
Жак Брель. Ради капли нежности.
За каплю нежности, я бы отдал
Бриллианты что дьявол лелеет
В моих сундуках, а ты говоришь
Нет моряков глупее.
Опустошают свои кошельки
Запросто, не зная меры,
За каплю нежности милой принцессы,
В её обманы не веря.
Ради нежности я б изменил,
Я изменил бы внешность.
Бросил бы пить и за речью следил,
Чтоб обрести только нежность.
А ты думаешь, что императоры,
Или только поэты
Оставляют своё могущество,
Всё богатство за это.
Я ради капли нежности,
Время бы мог подарить,
Что забирает молодость,
Лишь бы с тобою быть.
Почему ты думаешь, милая,
Что меня возвышает
Моя песня к светлому кружеву,
Разум твой обольщает.
Потому ты склонилась ко мне,
К моей тоске и мечтаешь
О капли нежности, что получить
Хочу от тебя, иль не знаешь.
(Случайно получилось два варианта)
Жак Брель. Дьявол все отлично
Вариант – 1
Как-то дьяволу наскучил
Ад, решил он побродить
По земле, чтоб слух о людях
Опровергнуть, подтвердить.
Возвратясь ошеломлённым,
Сосвистал чернь на банкет:
Всё отлично! Несомненно,
Что людей безумней нет.
В игры славные играют,
Называются войной.
Часть земли огнём пылает,
С рвением вступают в бой.
Что-то делят непонятно,
Не постичь нам их умов.
Всё отлично, что приятно
Умереть любой готов.
Поезда там сходят с рельсов.
Юный отпрыск что творит!
Подложив под шпалы бомбу,
Наблюдает, как взлетит.
Смерть шатается повсюду,
Смерть без исповеди, так
Без прощения, покуда
На руку нам их бардак.
Ничего не продаётся,
Покупается тайком.
Честь, своё здоровье даже,
Жуткий беспредел кругом.
Люд кучкуется по группам,
Долларовый прут навар.
Вся Европа тоже глупо
Косит нагло под Авар.
Мрёт народ в изнеможенье,
Как в девятисотый год.
Нации все в истощенье,
Всё отлично наперёд.
И в молчанье государства,
Ухмыляется главарь,
У людей в глазах нет блеска,
Измывается так тварь.
И в Париже побывал я,
Но, признаться, обалдел,
Там дубовые поэты
Пишут ересь - беспредел.
Прославляют их журналы,
Запрудили белый свет.
Хорошо всё и отлично
Нам беды большой в том нет.
А любовь царицей вечной,
Любят там и любят сям.
Всё отлично, безупречно
Нас связали по рукам.
Вот безумные людишки,
Всё отлично верь, не верь.
И занервничал вдруг дьявол,
Не при деле мы теперь.
Жак Брель. Дьявол всё отлично
Вариант – 2
Из отлучки дьявол вернулся в свой ад,
Побывал на земле он однажды.
Интерес его мучил, что люди творят,
Что с того, поглядеть может каждый.
Возвратясь, грандиозный затеял банкет,
Не терпелось о них всем поведать:
Всё отлично - сказал он - претензий к ним нет
И мой тост - за людские победы!
Вот додумались, надо же, вспыхнут огни
И земля от них зажигается.
Так играют в опасные игры они,
Что безумной войной называется.
Под откос сходят с грохотом там поезда,
Вдохновлён там юнец идеалами,
На дороге заложит бомбу когда,
Порождает смерть небывалую.
Смерть без исповеди, без прощения,
Всё отлично у них, что тут скажешь.
До такого вот нам не додуматься, нет,
В этом им ну никак не подмажешь.
Ничего как будто бы не продаётся,
Однако всё покупается,
Честь и даже здоровье тайком,
Государство молчит, ухмыляется.
А то общества разные создают,
Под контролем у них весь навар.
Кто главнее доллары жадно гребут,
Вся Европа косит под Авар.
Как попал я в тысяча девятисотый год
Умирает народ в истощении.
Истощаются нации, всё хорошо,
Всё отлично им не до прощения.
Слишком много люди терпят там бед,
Блеска нет в их глазах - посерели.
Побывал и в Париже я, шлёт вам привет,
Но не слышал, чтоб песни там пели.
Храбрецами писаками увлечены
И поэтами - дуборями.
Фотографии всюду тех наглецов,
Наштампован журнал штабелями.
И страдают от этих болванов везде,
Честным людям плохо от этого.
Всё отлично, смеются беспечные лишь,
Всё отлично, я тоже не сетую.
Жак Брель. La Fanette
Мы неразлучными были друзьями, Фанет полюбила меня.
На июльском дремлющем пляже счастлив был с нею я.
Если помнят, то подтвердить могут волны, как был я смел,
Сколько песен только для милой Фанет я тогда перепел.
Она блистала жемчугом, подаренным волной.
В объятиях светилась, овладевая мной.
Красивая брюнетка была, была моей.
Я как сумасшедший влюбился жизнью всей.
В сиянии жемчужном душою утопал,
Хоть не был я красавцем, своей её считал.
Но вышло - заблуждался, устал себя винить.
Обмана не предполагал, я жаждал лишь любить.
Мы неразлучными были друзьями, Фанет моею была.
Пляж июльский лжёт вечерами, что она здесь, что пришла.
Если помнят волны, то подтвердят, как умерло сердце моё.
Перестали песни звучать для Фанет, песни, что пел для неё.
Я любовников увидел в потухающей волне,
Как всё дальше уходили, таяли в морском огне.
Они весело смеялись, глядя, как я слёзы лил.
Они пели увлечённо, друг безмерно ласков был.
А я с блондинкой дюной в надежде - сбережёт,
Пронизывает холодом, а душу пламень жжёт.
Уединенья жаждал их, хотел волной накрыть.
Они смеялись надо мной, я должен был простить.
Мы неразлучными были друзьями, Фанет променяла меня.
Пляж июльский грустит, как льёт слёзы, теперь слушаю я.
Таинственный слушаю шёпот волны, в тишине как плеснёт
Голос милой Фанет и улыбку её из глубин для меня принесёт.
Она блистала жемчугом, подаренным волной.
В объятиях светилась, светилась как со мной.
Красивая брюнетка на миг была моей.
Я, как сумасшедший, влюблён был жизнью всей.
Теперь с блондинкой дюной я в надежде - сбережёт.
Пронизывает холодом, а душу пламень жжёт.
Уединенья жаждал их, хотел волной накрыть.
Они смеялись надо мной, я должен был простить.
Жак Брель. Ближайшая любовь.
Влюблёнными быть - это счастье,
Прекрасно взаимно сгорать.
Захватило меня искушение,
Ты счастья не в силах мне дать.
Я заранее знаю, что наша любовь
Обернётся моим поражением.
И от праздника в самом начале
Может лист закружить.
До того как узнать твоё имя,
Становлюсь я твоею добычей.
От холодного шёпота листьев
Реки могут застыть.
Припев
Любовь не дотянет до лета,
До перекрёстка дорог.
Горячесть твоих поцелуев
Растает легко без тревог.
Чем счастье закончится это
Известно - войной на двоих.
Не раз проходил, от отчаянья
Тонул я в рыданьях своих.
Я заранее знаю, что наша любовь
Обернётся мне новою властью.
И сковав цепями нас накрепко,
В корабли обернёт враждебные.
И ослабнувшая моя нежность
Измучает нас беспощадностью,
Что ты рядом в поисках нового
Будешь плыть до победного.
Влюблёнными быть - это счастье,
Прекрасно взаимно сгорать.
Моё искушение стоит двоих,
Не можешь ты счастья мне дать.
Жак Брель. Как убить любовника своей жены.
Убить бы мне любовника жены,
Но как, но как же мне его убить,
Когда воспитан я в традициях как вы
Религией, что учит всех любить.
Мне нужно время, но его ведь нет,
Я для неё работаю ночами
И даже если б не был трусом я,
Не стоит всё же портить, я считаю
Репутацию, хоть сплю я в гараже,
А он в моей кровати пребывает.
Конечно, слишком занят я и вот…
Но у кого нет этих маленьких забот?
Убить бы мне любовника жены,
Но как, но как же мне его убить,
Когда в традициях воспитан я,
Но есть мышьяк и можно напоить.
Но это слишком долгий приговор,
Есть револьвер, но это слишком быстро.
А служба, служба слишком дорога,
Презренье, грех, а мне как в душу выстрел.
Но как убить любовника жены,
Когда получен крест у монахинь.
Я не могу осмелиться сказать,
Побаловал, теперь, пожалуй, сгинь.
Конечно, слишком занят я и вот…
Но у кого нет этих маленьких забот?
Я не смогу сказать даже с цветами,
Чтоб оскорбить его, нет, не смогу.
Меня он называет явным трусом
И оскорбленье это вертится в мозгу.
Он бьёт меня поступками и словом,
Он безработный, вот и занял пост.
И думает, что мне он доставляет
Веселье, легкомысленный и прост.
Что я остался без жены не знает
И что одиннадцати нет моих детей.
Конечно, я готовлю им исправно,
Собак гоняю по округе всей.
По вечерам пою Китайскую им ночь, вот…
Но у кого нет этих маленьких забот?
Зачем мне убивать любовника жены,
По моей вине он сифилитик.
Зачем мне убивать любовника жены
Пусть лечится я рад тому открытию.
Жак Брель. Джеф
Джеф перестань, ты не одинок,
И не твоё это плакать.
Не гримасничай, точно старуха,
Не к лицу тебе слякоть.
Стыдно, из-за какой-то блондинки
Крашеной, чёрт подери.
Бросила, ну и что же теперь,
По мне хоть огнём всё сгори.
Хватит Джеф, нет, ты не одинок,
Мне за тебя друг мой стыдно.
Из-за какой-то практически шлюхи,
Прихлопнула, знаю обидно.
Но глупо рыдать у всех на глазах,
Перестань, противно смотреть.
Забудь Джеф о ней, это было во снах,
Не дай себе умереть.
Чёрт, из-за какой-то там шлюхи
Слезы не пролил бы, пойдём.
Пойдём лучше к матушке Франсуазе,
Последних три су пропьём.
Если не хватит, чего там, пробьёмся,
В долг может, даст, ну пойдём.
Мидий отведаем и картошки,
Вином De Moselle запьём.
А хочешь проведаем мадам Андрэ,
Что нам, зайдём посмотреть
На девочек, может, даже и новеньких,
Снова начнём с тобой петь.
Как тебе, можно и кайфануть,
Как раньше, ведь мы не забыли
Те времена, когда у меня,
Когда ещё деньги были.
Нет, Джеф, послушай, ты не одинок,
Поднимай свои сто кило.
Шевели своей задницей, ну давай,
Мне крупно с тобой повезло.
Как тебя мне такого поднять,
Джеф, ты не одинок.
Забудь ты о ней и хватит рыдать,
Жалость это порок.
Ну, поднимайся же, чёрт подери.
Легче тебе утопиться,
Чтоб не видеть больше гримас,
Мне чтобы повеселиться.
Это похоже уже на кино,
Точно прирос к тротуару.
Люди глядят на нас, стыдно должно,
Довёл ты меня до угару.
Пойдём ко мне, пыль с гитары сотрём,
Так и быть для тебя поиграю.
Станем с тобой испанцами мы,
Хлюпикам я не прощаю.
Помнишь, как мальчишками были?
Хоть мне не нравилось это,
Но я играл, а ты соловья
Изображал, помнишь летом?
Как мы сидели с тобой на скамейке,
Об Америке, помнишь, мечтали.
Как мы поедем, подзаработаем,
Но времена не настали.
Пойдём, я поправлю твоё настроенье,
Такое тебе расскажу.
Как я стану скоро Рокфеллером,
План тебе свой изложу.
Будет вновь нам с тобой хорошо,
Красавцами заживём,
Такими, как ещё не были мы
Пьянчужками, да, Джеф, пойдём!
Жак Брель. Жожо
Привет Жожо, ну как ты там лежишь в земле сырой.
Прости, несладко, в общем, мне приходится порой.
Чёрт жалуюсь, всё ничего причин особых нет.
Но пухом будет пусть земля, прости меня за бред.
Блондинки милой слышишь смех? - пьянее нет вина.
Я рад ты здесь и помнишь всех, не торопи, луна.
Послушай, я тебе спою без всяких там прикрас.
Как в море корабли плывут сквозь дождь, туман в Сан-Каст.
А смерть, как смерть всех стережёт,
Ты рядом ты со мной.
Что нам до смерти пусть скребёт
Споём сейчас с тобой.
Из нашей той войны, поверь, никак я не вернусь.
Ты как сейчас взял Сан-Лазар, я на Олимп взберусь.
Споём о юных стариках, нам их не позабыть.
Скорбит земля, храня их прах и горю не остыть.
Окаменело помнит мир, не станет рисковать.
Споём и может быть они, нам будут подпевать.
Расскажешь, может мне сейчас как там у вас в низу,
А я о резвых дураках, прости уж за слезу.
А смерть, как смерть всех стережёт,
Но ты со мной поёшь.
Что нам до смерти пусть скребёт,
Ты рядом, ты живёшь.
Глупцы всё топчут тротуар, а я держу цветы.
Утопишь мой сейчас угар, я слышу, плачешь ты.
Всё в наших грёзах нахожусь, без них я сирота.
Жожо, я для тебя пою, но песенка не та.
Я ухожу, мне смотрят вслед пропитые сердца,
Иду к тебе, сейчас глотну на посошок винца.
Привет Жожо, ну как ты там лежишь себе в сырой,
Но пухом будет пусть земля я рядом, я с тобой.
Ж.. Брель. Старики
Подчёркнутость улыбок морщинкой подле глаз,
Как старики нам говорят - богач беднее нас.
Приправлен чабрецом звук устаревших слов,
Не мудрено - провинциал от тяжести годов.
От смеха ли ушедших лет скрипят их голоса,
Когда зайдёт о прошлом речь, в глазах блестит роса.
И дрожь в плечах от времени, что в ходиках стенных,
Твердящих им то нет, то да, ждут с нетерпеньем их.
Рояль давно молчит, спят книги крепким сном.
И по воскресным дням ликёр не обдаёт огнём.
Движения тихи - с кровати до окна
Мир исчезает их, касаясь жизни дна.
Прогулки лишь вдвоём, одеты к нитке нить,
Чтобы в последний путь кого-то проводить.
И дрожь в плечах от времени, что в ходиках стенных,
Твердящих им то нет то да, ждут с нетерпеньем их.
Они не умирают, заснут лишь крепким сном,
Друг друга потерять… боятся в мире том.
Оставшийся грустит, лишка переслужил,
Боясь, что попадёт он в ад, что друга пережил.
Мы видим их в печали, как бы в ненастных днях,
Идут как извиняясь, что всё ни в тех мирах
И как бегут от времени, что в ходиках стенных,
Мы помним вскоре ходики нас примут за своих.
( Ходики, ходики, но не спешите так,
Ведь жизнь настолько коротка, что вам умерить шаг)
Жак Брель. Везоль
Где мы только не были.-
Верзон, Фонфлер, Везоль.
И побывали в Гамбурге
Но дальше нет, уволь.
Я так хотел в Анверс -
Сестрицу повидать,
Твою сестрицу милую,
А видел только мать.
Но вскоре мы покинули
Верзон, Фонфлер, Везоль,
И Гамбург мы покинули
Теперь в Анверс изволь.
Но были лишь вблизи его -
Тебе милее мать.
А мне твою сестрицу лишь
Хотелось повидать.
Раз так - я больше никуда,
Хочу предупредить,
Что даже в сам Париж теперь
Меня не заманить.
Мне ненавистен всякий гром,
Парижских вальсов бум.
Давно терпеть не в силах я
Назойливый тот шум.
Но только ты опять в Париж
В любимый свой Дютрон.
А я мечтал всё о сестре,
Ты не оставишь трон.
Хотел искусство видеть я,
Но видел лишь Пигаль.
Шлюх привокзальных наблюдал,
Бомжей глядящих в даль.
Мне ни к чему, ни твой Париж,
Ни чёртовый Дютрон.
И милая твоя сестра
Должно быть только сон.
Уйду, пожалуй, в горы я,
Да здравствует вокзал.
Прощай парижский Сант-Лазар
Я до смерти устал.
Раз так - я больше никуда,
Хочу предупредить,
Что даже в сам Париж теперь
Меня не заманить.
Мне ненавистен всякий гром,
Парижских вальсов бум.
Давно терпеть не в силах я
Весь городской тот шум.
Хотела ты в Верзон –
Поехали в Верзон.
Хотела ты в Париж…
А мне б туда, где тишь.
Жак Брель. Но если рядом плачет друг.
Порядка в мире нет
И в Белфасте стрельба.
И не хватает нежности
Когда гремит труба.
А деньги мило пахнут,
Кругом цветущий луг
И торжествует сила,
Но если плачет друг…
А города калечат
И души и тела.
Под вечер удивляешься,
Что голова цела.
И жаль убитых птиц,
Изменчивых подруг.
Америк не открытых,
Но если плачет друг…
Все старики как дети
Беспомощно твердят,
Что нет любви на свете,
Когда по пятьдесят.
А мертвецы в подземке
Свой крутят стёртый круг.
Летят шальные стрелки, -
А рядом плачет друг…
Мечтаем мы так дерзко,
Но в зеркалах мечты.
Не иудейской гордости
И негров простоты.
А пылкие собратья
Не отпускают рук
И душат нас в объятьях,
Не слыша - плачет друг…
Жак Брель. Матильда
Оставьте меня мама, вы лучше помолитесь
За моё спасение, харчевник, где вино?
Матильда снова здесь, так пейте, веселитесь,
За сердце моё пьяное, что горечи полно.
Служанка взбей перинки, стели белее простыню,
Друзья меня не будет, я знаю вы со мной.
Матильда снова здесь, душа моя в смятенье,
Мне предстоит сегодня сражение с судьбой.
Проклятая Матильда снова здесь…
О, сердце не скачи, умерь свои порывы.
Матильда здесь и что? о, перестань твердить,
Что здесь она, что здесь, что нет её прекрасней,
Что я чертовку эту не в силах позабыть.
Скажите же друзья, пускай спокойней будет
И чтобы прекратило безудержный канкан.
Скажите не сносить мне головы сегодня,
Оно ведь чуть не умерло в последний раз от ран.
Проклятая Матильда снова здесь…
Матильда снова здесь, о, руки не дрожите.
Собак бродячих мало ль, довольно трепетать.
Матильда снова здесь, поберегите нервы,
Давно ль от слёз вы мокли, о, хватит душу рвать.
Зачем объятия раскрыв, вы бредите о встречи,
Ведь вам должно быть наплевать, что снова здесь она.
О, руки, не дрожите, припомните вы лучше,
Как вас покинули, как горечи швырнула вас волна.
Но чертова Матильда снова здесь…
Не надо мне молитв, оставьте меня мама,
Я в ад иду прямым путём, налейте мне вина.
Моя Матильда здесь, о, не скупись харчевник,
Пусть гибель мою празднуют всем миром и до дна.
Я знаю, вы со мной друзья, на время позабудьте,
Моя Матильда снова здесь, я в дьявольском огне.
Служанка приготовь воздушные постели
И чтоб пылинки не было на свежей простыне.
Моя прекрасная Матильда снова здесь!
Жак Брель. Фернан
Ты уходишь Фернан,
Мне не верится, нет.
Свет далёких плеяд
Умножает твой след.
Как в тумане бреду
Я за гробом твоим.
Мне пустынь миражи…
Что не быть нам двоим.
От удушливых слёз
Я не в силах вздохнуть,
Ты уходишь мой друг
И тебя не вернуть.
Тянет твой катафалк
Белый конь точно тень.
Ветер умер в цветах,
Тонет в трауре день.
Будь я богом тогда
Не взошла бы звезда.
Я б до наших могил
Её в сердце хранил.
В полудрёме Париж,
Ты сейчас там один.
Ночь осыпалась с крыш,
Улетает в Берлин.
Ты не слышишь полёт,
В одиночестве спишь,
Как оставить ты мог
Наш с тобою Париж.
Крик беззвучный в груди
Разметать бы покой
И весь мир привести,
Чтоб простился с тобой.
Затуманился свет
От стыда я в огне.
Ты всё сделал, ты смог,
Что теперь делать мне.
Будь я богом так я
Воскресил бы тебя
И до наших могил
Жизнь твою бы продлил.
Знай, приду я к тебе,
Как вернулся б домой
К лону праматерей
Где обрёл ты покой.
Облачу лето в тень
И вокруг выпью тишь
За здоровье Констанс,
В память ей, что ты спишь.
Идиотов пусть строй
Нам объявят войну.
Наконец я с тобой,
С тобой рядом усну.
Дождь и сумрачный свет…
От стыда я в огне,
Ты всё сделал, ты смог,
Что теперь делать мне.
Будь я богом тогда
Не взошла бы звезда.
Я б до наших могил
Её в сердце хранил.
Жак Брель. Не помышляй забыть
Нам никогда не позабыть
Подарков жизни, никогда.
И как случалось, что судьба
Нас покидала иногда.
Нам пройденного не предать
И что б там ни было с тобой,
Всю жизнь ты будешь вспоминать,
Мечтать, мириться с мыслью той.
Не позабыть нам свой корабль,
Ни волн, что по морю несли.
Ни ужасающих штормов,
Ни звёзд, которые спасли.
Как достигал ты берегов
И вскоре снова покидал…
И как друзей средь моряков
Обрёл, как клятву им давал.
Век будут сниться маяки
И виски горького стакан
Как посещали кабаки,
Меняя жизненный экран.
Ничто, ничто не позабыть
Что было выбросить нельзя.
И невозможно изменить
Как то, что круглая земля.
Нам никогда не позабыть
Сюрпризов жизни, никогда.
И как случалось, что судьба
Нас покидала иногда.
Нам пройденного не предать
И что б там ни было с тобой,
Всю жизнь ты будешь вспоминать,
Мечтать, мириться с мыслью той.
Не позабыть нам никогда
Как унижала нас любовь.
Не позабыть нам нет и да,
Из хмеля в хмель и снова в боль.
И ту единственную ночь
В кольце желанных женских рук.
Ни обещаний новых встреч,
Что разрывали знойный круг.
Не позабыть тебе корабль,
Ни волн по морю что несли,
Ни ужасающих штормов,
Ни звёзд, которые спасли.
Не помышляй, мой друг, забыть,
Что было выбросить нельзя,
И невозможно изменить
Как то, что круглая земля.
Жак Брель. Эти люди
Длинноносый готовенький, всё нипочём,
Он из старших, на дыню похожий.
Каждый день беспробудно он пьяный причём,
Каждый день бедолага стреножен.
Накачается за ночь паршивым вином,
Шевельнуть даже пальцем не в силах.
Развалился, считает себя королём,
Путь недолгий избрал до могилы.
А к утру поднимается в церковь идёт
И не гнущейся палкой там дрыхнет.
Как пасхальная свечка весь белый сидит,
Побормочет и вскоре утихнет.
До кондиции пьёт, что не помнит себя,
Одинаково дни проживает
И безумно так смотрит, косясь на тебя,
Ни в себе, когда мимо шагает.
Но скажу вам, месье, эти люди месье
Не думают, а только молятся.
Этот взъерошенный точно мочало
Век без расчёски, зато не предаст.
Хоть зол как мегера, ему не пристало,
Рубаху последнюю снимет, отдаст.
Как-то он на Денизе женился,
После другую девицу привёз.
Всё городские, не приструнился,
Сердце его вечно полное грёз.
Тот, что в плащишке, в маленькой шляпке
Мелкие, явно, делишки творит.
Катит на маленьком автомобильчике,
А уж такой важный делает вид.
Просто играть в богача ему нравится,
Но ни гроша у него за душой.
И красиво может представиться,
Думая, что человек он большой.
Но скажу вам месье, эти люди месье
Не живут, они притворяются.
А их мамаша, как рыба молчит,
То заведётся до самого вечера,
Порет всякую чепуху,
Точно больше делать ей нечего.
В деревянной оправе отец при усах
С апостольской физиономией,
Поскользнулся и помер, глядит теперь как
Стадо жрёт его без экономии.
А старуха трясётся уж вся, но живёт
И все ждут, когда ж она сдохнет,
Потому что деньжата-то все у неё,
Уж не слышит, а всё по ним сохнет.
А я Фриду люблю их, она моё солнце,
Она так же сильно любит меня.
Мы часто мечтаем о нашем с ней доме,
Как будем сидеть в доме том у огня.
Но скажу вам месье, эти люди месье,
Необщительны, только считают.
Она говорит мне, пойду за тобой,
Пойду за тобою хоть на край света…
Но мне не вериться в это, месье,
Нет, мне не верится в это.
Признаться, месье, это люди, месье,
От которых уйти невозможно.
От них не уйдёшь… но мне время домой…
Заболтался… пора… уже поздно.
Жак Брель. Жить в полный рост.
Лишь отголосок боя
Нас в прошлое вернёт,
Сгибаемся, как ветер
Холодный в грудь пахнёт.
Спешим мы окунуться
В случайную любовь,
Лишь пальчиком поманит,
Сдержать не в силах кровь.
Тревоги беспощадно
Уснуть нам не дают.
Нам хочется по-детски
Всегда иметь уют.
Ценою унижения
Беречь, что накопил.
Не можем жить мы в полный рост,
Нам не хватает сил.
Под тяжестью живём мы
Надуманных крестов
И преклонить колени
Любой из нас готов.
Пред мнимым и незримым,
Как созданы влачить.
Под тяжким вечным бременем
Давно привыкли жить.
Нас подгибает тяжесть
Надежд, но дом наш пуст.
В своих моленьях тщетно
Мы не смыкаем уст.
А что б начать сначала,
Вернуть, что упустил…
Не можем жить мы в полный рост,
Нам не хватает сил.
Мы так спешим склониться
Перед любым цветком,
Вдруг на пути проросшим,
Хоть малым огоньком.
Мы головы теряем,
Надежду обретя,
Чтобы забыться, замереть
Над пропастью летя.
Забыться, замереть
Покуда солнце греет,
А подберётся смерть,
Сказать ей «нет» не смеем.
Спешим поклоном встретить
Свой раскрывая тыл.
Не можем жить мы в полный рост,
Нам не хватает сил.
Жак Брель. Шлюзовой смотритель.
Баржи прут туда обратно
На берегу я день-деньской.
Матросов тех знавал когда-то,
Стареют, я не молодой.
А провожаю и встречаю
И с ними я плыву тайком,
Закрыв глаза, служу ночами
Смотрителем шлюзовиком.
Другие смотрят, ухмыляясь,
Хохочут, пьяный что сижу.
За мой грешок не извиняясь,
В вине спасенье нахожу.
В отмщенье часто представляю
Как остряков ловлю багром,
Душой не дрогнув, подцепляю,
Коль назван я шлюзовиком.
А дома муха ожидает,
Печной сродни мне огонёк.
Он душу на ночь согревает,
Вздыхает паром котелок.
И в голове нет мысли краше,
Когда особо под хмельком,
Не утопись бы мой папаша,
Не стал бы я шлюзовиком.
Весной я снова буду встречен
Кривляющейся матроснёй.
Кто виноват, что покалечен
Я был проклятою войной.
Весна – такое время года…
А ты весь в мыслях о другом.
Пора и мне с концами в воду,
Устал я быть шлюзовиком.
Жак Брель. Шлюзовой.
Постарел, моряки замечают
Но сдаёте и вы моряки
Молодые сменить нас мечтают
Но играют всё старики.
В идиотов играем, при этом
Мы играли вчера и сейчас
Путешествовать нужно и летом
Постоянство старее всех нас
Зачем нам такое терять.
Моряки узнают мою морду,
Всё подшучивают надо мной.
И лукавят наполовину.-
Никогда не закончит запой.
Сами пьяные на половину,
Не люблю я, всё что поёт.
Вдруг утопленника точно яблоко
Может кто-нибудь подберёт.
Зачем нам такое терять.
В своей колыбели ребёнок
Косо глядит на муху,
Что на носу уселась,
Мамаша мурлычет старухой.
А он от жары потеет,
Капризы она умоляет.
Об утонувшем отце
Может зимой узнает.
Зачем нам такое терять.
По весне моряки хвастанут,
Хвастанут богатым уловом.
Без возражений игра,
Мне нравится она снова.
Хоть и немного бесит,
Но по весне будет время,
Время моё утопиться,
Я давно уже взвесил.
Зачем нам такое терять.
Жак Брель. Два кресла.
Два кресла нашёл я на чердаке
Цветом зелени отвратительной.
Кресло дедушки моего,
Кресло бабушки мнительной.
Одно протёрто до дыр с давних пор,
Мы спали в его объятиях,
Оно пропитано дедом насквозь,
Чтоб вспомнил о нём опять я.
Кресло бабушки почти новое,
Пятна лишь серебристые.
На спинке и подлокотниках
Хранятся её слёзы чистые.
Маленький дом помнит радости
Этих давних любовников.
Нежность прекрасных признаний
Державшихся за руки скромников.
Два кресла нашёл я на чердаке
Цветом зелени отвратительной.
Кресло дедушки моего,
Кресло бабушки восхитительной.
Жак Брель. Жорес.
В пятнадцать лет они уж постарели,
Закончили не начиная.
Месяцы веяли декабрём,
Жили, жизни не зная.
Между обеднями и абсентом
Скоро деды состарились.
Лица приняли пепла цвет
С утра до ночи в труде парились:
Слушаюсь мой господин,
Да мой хозяин слушаюсь.
Но они ведь убили Жореса?
Они ведь убили его.
Не скажешь, что были рабами,
Но небыли и свободными.
С трудом покидали место своё,
Скоро став неугодными.
Но надежда в них всё же цвела,
Мечты в небеса отходили,
Тех, которые господам
Мягко стеля, не служили:
Слушаюсь мой господин,
Да мой хозяин слушаюсь.
Так они убили Жореса?
Они ведь убили его.
А когда они выживали,
То только чтобы уйти на войну.
Чтоб под командой халтурщиков
Ту закончить войну.
Под приказом жестоким
Шли они в страшный бой.
Те, кому не было двадцати
Жизнь уносили с собой.
И погибали в том страшном сне,
Теперь укрыты листвой:
Да господин слушаюсь да.
Поход тем, закончив свой.
Помните молодые их,
Помните о их смелости.
Они ведь убили Жореса?
Они ведь убили его.
Жак Брель. Спи моя милая.
За окнами тёмная ночь,
Спи моя милая.
Спокойной ночи тебе,
Спи моя милая.
Тихим последний пускай
Будет наш вечер.
Спи моя милая, спи,
Ночь зажгла свечи.
Лёгкий дождь слёзы льёт над цветами,
Что закрыли веки и дремлют.
Птица спит, видит сны вместе с нами,
Как заря её пенье внемлет.
А я завтра уже снова буду один,
Ты завтра меня потеряешь.
Бесконечное счастье строить тебе
Хочется, но ты же знаешь.
Бесконечное счастье смертельная блажь,
Вместо того чтобы просто
Мне подарить, подарить одному
Свои весенние звёзды.
Мне, которому сильно нужны
Ночи только с тобою…
Девушки нас не поймут никогда,
Те, что так жарко нас любят.
Что последним ландышем наши сердца
Непростительно губят.
Всплеска последнего лодки последней
Так легко нас лишают.
И лишают шанса последнего нас,
На прощанье вздыхая.
За окнами тёмная ночь
Спи моя милая.
Спокойной ночи тебе
Спи моя милая.
Тихим, тихим таким
Был наш последний вечер.
Спи моя милая, я ухожу,
Ночь гасит свечи.
Жак Брель. Собор.
Куда ни кинь кругом соборы
Расхристанные нищетой.
Чтобы покрыть долги к позору
Их продают - в мечтах он твой.
Вон тот большой и крутобёдрый,
Лишь встройте мачты и бушприт,
И такелажем оснастите
И в трюме пусть простор царит.
И бом - кливера и гроты
Не позабудьте развернуть,
Оттащив корабль на море,
Куда хочешь, можешь дуть.
Унывать нам не пристало,
До земли подать рукой.
Хоть и дождик на причалы
Моросит одной тоской.
Корнуэльс зарю рождает,
Не плошай, скорей лови.
Ах, как сердце замирает
От волненья и любви.
Хоть какой собор берите
Мачты встройте и бушприт.
Такелажем оснастите,
Пусть мечта вас морем мчит.
Эй, оставить разговоры,
Боцман, всех наверх свистать!
Кашалотов у Азоров
Мы отправимся стрелять.
Что ж семь футов вам под килем!
На Мадейру поспешим,
А потом айда к Антилам,
Там девчонки хороши.
Так любой собор берите,
Флаг повесьте на бушприт.
С песней парус подтяните,
Пусть мечта вас морем мчит.
Ах, Антилы, ах, Цирцеи,
Кто же мимо проплывёт,
Не прижавшись к вам теснее?
Но, друзья, скорей вперёд!
Ведь собор опасность чует,
И вовсю звонит опять.
Время не теряйте всуе,
На Панаму курс держать!
А собор любой берите,
В небо мачты он вонзит,
Звёзды в лунном поле рвите,
Как по морю вас помчит.
Тихий океан навстречу
Молча катит сонный вал.
Как проснутся, защебечут
Все салаги наповал.
И любой вам грех простится,
Нужно только дать обет.
С морем всей душою слиться,
Чтоб в глазах был моря цвет.
А собор любой берите,
Флаг повесьте на бушприт,
С песней парус подтяните,
Пусть в мечтах вас в море мчит.
Куда ни кинь кругом соборы
Расхристанные нищетой.
Чтобы покрыть долги к позору,
Их продают - в мечтах лишь твой.
Вы не стесняйтесь, а берите
И в небо мачты он вонзит.
Все звёзды неводом ловите,
Как по морю он вас помчит.
Не помеха, что расхристан,
Мачты встройте и бушприт.
Где-то там за лесом пристань…
Отнесите, пусть летит.
Жак Брель. Простите.
Прошу прощенья за тоску
У девушки в глазах.
Прошу прощение за то,
Что девушка в слезах.
Что в плаче искривила рот,
Что взгляд её погас.
Прошу прощение за дом
В котором ждут сейчас.
Простите за любовь, слова
В которых правды нет,
И за расплату за любовь,
Что в горсточку монет.
За клятвы умирают что,
Растаяв как звезда,
За скорое столь «никогда»
За долгое «всегда».
Простите, что не в силах был
Проникнуть в боли суть.
В порыве юных лет
Без смысла рвался в путь.
Уроки прежних дней
Простите, что забыл.
От самоотречения
Простите - отступил.
За то, что принял мзду
Приятеля Иуды.
И за доверие друзей,
Которых не забуду.
За призрак городов
В которых верь, не верь,
Никто и никогда
Вам не откроет дверь.
За пустошь деревень,
За стен немые стоны.
И за позор тех стран,
Где правят солдафоны.
За то, что я из тех,
Кому на всё плевать,
Из тех, кто сам себя
Не хочет испытать.
Простите и за то,
Что не стремился знать,
Что никогда не знал,
Кто должен нас прощать.
Простите, что не в силах был
Проникнут в боли суть.
В порыве юных лет
Без смысла рвался в путь.
Жак Брель. Le Cheval
В конюшне счастливо жил я вполне,
Кобыла моею была.
Мадам вороного, увидев во мне,
Легко к рукам прибрала.
Карету стал я красивой Мадам
Катать каждый день от и до.
Мчал, куда б ни желала она
По улицам звёздным Бордо.
Она повелела мне бросить кобылу,
Я был послушным конём.
Чтобы Мадам хорошо всегда было,
Не мог отказать ей ни в чём.
Ради любви к ней так я и сделал,
Бросил кобылу, забыл.
Каждую ночь Мадам в белой кровати
На белом сатине любил.
Я тоскую теперь по конюшне
И о кобыле своей.
Мне с красивой Мадам стало душно
В конской жизни моей.
Раньше был я гораздо счастливее,
Вольным, ретивым конём.
Но Мадам из сил выбивалась,
Чтобы быть нам вдвоём.
Могла загнать до изнеможения
Даже оленя вполне.
Чтоб научить манерным движеньям,
Душу коверкала мне.
Так хотела, чтоб я перед нею
На задних копытах ходил.
Я всего лишь простейшим был коником,
Но безумно любил.
Она меня одурачила глупого,
Деградировал я.
Каждую ночь танцевали мы танго,
Каждую ночь без огня.
Тоскую теперь я по тихой конюшне
И о галопе своём.
Мне с красивой Мадам стало душно,
В сердце кобыла моём.
Правда, раньше я был счастливее,
Я был счастливым во всём.
Когда вы, Мадам, совершали прогулки,
Не мог отказать вам ни в чём.
Но вы, Мадам, совершали прогулки
Да, да, на моей спине.
В лесу Фонтенбло вы рядом со мною
Смотрелись красивей вдвойне.
Чтоб вашим банкиром я стал, пожелали
И непременно чтоб пел.
Коником был для вас я простейшим,
Сколько же я претерпел.
Вы погубили меня из любви к вам
Стал я эстрадным певцом.
Каждую ночь пел для вас - не бросайте
С побледневшим лицом.
Я сожалею теперь о конюшне,
О прошлом, что много молчал.
Мне с красивой Мадам было душно,
Но я на жизнь опоздал.
Вскоре вы ушли безвозвратно
С зеброй почти без полос.
Должен был я Мадам научить вас
Ездить верхом мне вразнос.
Я отказал вам, вы ведь забрали
Конюшню со счастьем моим,
Но и молчанье моё и галоп,
Просто я не был любим.
Только смех мой остался при мне,
Бегом теперь дорожу.
Мчу, теперь, по белому свету
И от радости ржу.
Всякую отвергаю любовь,
Женщин красивых, кобыл.
Раньше был я гораздо счастливее,
Я счастливее жил.
Катал я карету красивой Мадам,
Я долго её был конём.
Она верблюдом была, всё плевалась,
Жаль, поздно узнал я о том.
Сожалею теперь о конюшне,
О прошлом, что много молчал.
Мне с красивой Мадам было душно,
О, я на жизнь опоздал.
Жак Брель. Я не знаю
Почему идёт дождь, я не знаю,
Почему этот дождик идёт.
Из лохмотьев срывается серых,
На холмы наши льёт.
Отчего столь свинцовые тучи,
Почему развлекаясь с утра,
Ветер разносит улыбки,
Забавляясь ни свет, ни заря.
Ничего я не знаю об этом,
Но знаю: люблю я тебя.
Зачем по холодному городу
Ведёт дорога обман.
Беспорядки меж тополей
Сопровождает туман.
И навивает мне мысль
О соборах где молятся
За умирающую любовь -
Ледяной океан.
Ничего я не знаю об этом,
Лишь знаю: люблю я тебя.
Не знаю, зачем этот город
Открыл предо мною заслоны.
И под дождём уготовил
Скольжение между людьми.
А люди, как будто желая
Взглянуть на моё пораженье,
Высунулись как на похоронах,
Чтоб хлопнуть за мною дверьми.
Ничего я не знаю об этом,
Лишь знаю: люблю я тебя.
Зачем эти серые улицы
Открылись одна за другой.
Как холодные девственницы
Влекут меня за собой.
Зачем безлунная ночь,
Как на гитаре играя,
Меня привела на этот вокзал,
Чтоб стоял я слезу утирая.
Я ничего не знаю об этом,
Но знаю: люблю я тебя.
Я не знаю, когда отбывает
Поезд до Амстердама.
Где место пустует для пары,
Ты здесь сейчас быть должна.
И не знаю, когда отбывает
В порту большой наш корабль,
Что разбивает сердце моё,
Но разве его в том вина.
Ничего я не знаю об этом,
Лишь знаю - люблю я тебя.
Люблю, люблю очень сильно,
Я жить не могу без тебя.
Жак Брель. Orly.
Среди двух тысяч влюблённых
Я видел только двоих.
Дождём тёплым соединённых,
Не похожие на остальных.
Они в любви признавались
Друг другу, я полагал,
Без обещаний. Невольно
За ними я наблюдал.
Я видел только двоих
Среди двух тысяч влюблённых.
Как он заплакал навзрыд,
Не видя вокруг посторонних.
А любопытные люди
Наделены были правом
Судить разочарованных,
Вкусивших любовной отравы.
Жизнь не прощает, чёрт побери,
Поёт Беко или нет.
Грустит воскресный Орли,
Померкнул ночной его свет.
Я видел, они оба плакали,
Не глядя на окружение.
Слыша свои лишь рыдания
В сложных своих отношениях.
И как в мольбе бесконечной
Медленно в горьком страдании,
Друг от друга они отдалялись,
Как смакуя прощанием.
То вдруг воедино сливались,
Пылая в любовном огне.
То отступали они друг от друга,
Как море в прибрежной волне.
Он сказал ей что-то невнятно,
Резко рукою махнув,
Вскоре в толпе растворился,
Надежды её обманув.
Жизнь не прощает, чёрт побери,
Поёт Беко или нет.
Грустит воскресный Орли,
Померкнул ночной его свет.
Он исчезает, она остаётся
С порванным сердцем одна.
Без крика столкнувшись со смертью,
Опустошенья полна.
Руки опущены плетью,
Как тысячу лет прожила.
Казалась, шагнула во мрак,
Она не в себе была.
Долго ещё так стояла она
Не зная, так будет всегда,
Не получить ей любви от мужчин,
Не получить никогда.
И что будет в грёзах она,
Вечной любовью сгорать
Я глаз не мог от неё отвести,
Но не посмел пожирать.
Жак Брель. Девчонки и собаки.
Девчонки
Смешливы, игривы
Жарким костром красивы
Стали что-то ленивы
Девчонки.
Солнечным плодом при нас,
Ночь напролёт любим вас,
Но сколько забот подчас
Девчонки.
Лисьим мехом теплы
И как стекло остры
В цвете ушедшей поры
Девчонки.
Теперь вы в моих мечтах
И через край в глазах
Здравствуй, прощай всё в прах
А собаки…
Собаки просто собаки
Просто сидят и грустят
И никаких ответов
Как мы они не хотят.
Им не нужны ответы
Нам без ответов никак
И должно быть за это
Мы так любим собак.
Девчонки
Нас часто ведут
И в оборот нас берут,
Пытают отчётами нас
Девчонки.
И врасплох застают
И вздохнуть не дают,
Боже помилуйте нас,
Девчонки.
Душу порой изведут,
Не избежать огня тут,
Искрами обожгут
Девчонки.
И в сердечный залог
Не откажутся впрок,
Вытрясти кошелёк,
А собаки…
Собаки просто собаки
Просто сидят и грустят
И никаких ответов
И денег они не хотят.
Им не нужны ответы
Нам без ответов никак
И наверно за это
Мы так любим собак.
Девчонки
Игривы с судьбой,
Играют порою в запой,
Играют несносно порой
Девчонки.
Играют они в города,
Играют в слова «нет и да»
Чтоб проиграть – никогда,
Девчонки .
Играют они в любовь,
Пускают глаза в ход и бровь,
Собою довольные вновь
Девчонки.
Последней играют и первой,
Играют искусно на нервах,
То простушкой, то стервой.
А собаки,
Собаки просто собаки,
Просто сидят и грустят.
Собаки не любят враки
И душой не кривят.
Им не нужны ответы,
Нам без ответов никак.
И наверно за это
Мы так любим собак.
Девчонки
Шлют нам приветы,
Надежду дают и советы,
Дают они нам обеды.
Девчонки.
Но не спешит они,
Гадают ночи и дни,
Дают, не дают одни.
Девчонки.
На ласку бывают щедры,
А то потерпи до поры,
Но всё ж нам готовят дары
Девчонки.
Мы им назначаем свиданье,
На то у нас есть основанье,
Целуем мы их на прощанье.
А собаки,
Собаки просто собаки,
Просто сидят и грустят.
Собаки подарков не дарят,
Но и душой не кривят.
Им не нужны ответы,
Нам без ответов никак.
И наверно за это
Мы так любим собак.
Но только мы из-за девчонок
Случается и до утра,
Забываем про наших собак,
И вспомнить бы о них пора.
Жак Брель. Последнее застолье
На последнем застолье моём
Своих братьев хотел бы я видеть.
Моих кошек, собак, и соседей,
Всех соседей, чтоб не обидеть.
Берег моря я видеть хочу
На последнем моём застолье,
И китайцев, вместо кузенов,
Чтоб вино подавали всем вволю.
А вино чтоб то самое было
В Arbois, что когда-то мы пили,
На закуску фазана, чтоб все,
Как тогда веселы чтобы были.
Пусть потом на вершину холма
Приведут меня, чтоб посмотреть,
Как закроют деревья объятья свои,
В новом мире меня чтоб согреть.
А потом я с холма захочу
Запустить в небо камешки с криком,
Брошу в небо и крикну: «Бог мёртв!»
С холма, на котором возникну.
На последнем застолье моём,
Чтобы все мои цыпочки были,
Все толстушки, дурочки жёны мои,
Чтоб глупышки меня не забыли.
Для которых, казалось, я Царь был и Бог,
А на деле всё было иначе,
Они были хозяйками надо мной,
Я напился б, чтоб день не был мрачным.
Я разбил бы стакан, замолчали б они
И для смерти б запел во всё горло,
Я запел для неё бы распутный романс,
У монашек дыханье бы спёрло.
Пусть потом на вершину холма,
Приведут меня понаблюдать,
Как замедлит вечер движенье своё,
Чтоб помедленней мне умирать.
Как с вершины холма стану я
Поносить буржуев с размахом,
Без сожаления их прокляну
В последний тот миг и без страха.
После застолья пусть все уйдут,
Без меня продолжают гулянье.
Пусть оставят в покое меня,
Я один посижу на прощанье.
Пусть оставят меня одного королём
Принимающего весталок.
В сигаретном огне дотла я сожгу
Память детства, чтоб легче стало.
Все несбывшиеся мечты,
И остатки своей надежды.
Не оставлю в душе я своей ничего,
Облачаясь в ночные одежды.
Я оставлю ей розовый куст,
Имя женское, буду глядеть,
Как танцует она на холме,
Как растает, чтоб мне догореть.
В окруженье цветов растворится,
И завянут следом цветы.
Мне в последний раз станет страшно,
Что мои улетят с ней мечты.
Жак Брель. Маркизские острова
О смерти они говорят,
Как говорят о фруктах.
На море смотрят они
На колодец как будто.
От солнца прячутся женщины,
Опасаются света,
За горами зима,
Но на что тогда лето.
Сыплет дождь поперёк,
Лошадей поливает
Белых, капля за каплей,
А они напевают
В полголоса Гогена,
Подбирая Маркизов,
Капли тоже их бьют,
Будто делают вызов.
Как стемнеет, огни
В небесах загорят.
Вокруг шпиля они
Нарастают в тиши.
Морё рвётся к луне,
Разбиваясь о скалы
С названьем безумным,
Луна не спешит.
А потом вдалеке
Зальются собаки,
Запоют свои песни
Будто каются в чём.
А потом как Маркизы
В танцевальное па,
(Вдруг Пассат перейдут)
Не грустя ни о чём.
Усмехается глядя
Путешественник в сердце,
Наблюдая как мимо
Пальмы плывут.
О любви пишет песни,
Улыбнёшься невольно,
Их сестрёнки, что рядом
Те песни поют.
И не знают о том,
Что их слушает кто-то,
А пироги плывут
То туда, то назад.
Моё прошлое островом
Стало Маркизским,
Не уместно стонать,
Кто же в том виноват.
Далее мной только поправлены, в некоторых буквально пара тройка слов.
Переводы классные, представлены на стр. Весь Жак Брель.
Возможно, что в мои попало несколько таких (не пометила когда писала)
Жак Брель. Взрослый Жак
Слишком легко - направиться к храму,
Чтобы излить там душевную грязь
Перед священником в чёрной сутане,
Смежившим веки, чтоб лучше прощать.
Помолчи-ка взрослый Жак
Что о боге знаешь ты?
Лишь молитва да икона
Для тебя его черты.
Слишком легко - чтоб закончились войны
Всюду орать, что всем войнам конец.
Я бы хотел быть таким же довольным,
Но вижу над каждой могилою крест.
Помолчи-ка, взрослый Жак,
Пусть смеются, пусть кричат.
Помолчи-ка, ты ведь сам
Не боец и не солдат.
Слишком легко - любовь, умирая,
Рвётся, ведь ты её часто сгибал.
Искренне мучился, вволю рыдая,
Вечной любви, когда ты ожидал.
Помолчи-ка, взрослый Жак,
Что ты знаешь о любви.
Плеск кудрей, сиянье глаз –
Сути ты не уловил.
Но скажи-ка, взрослый Жак,
Без боязни повториться,
Это слишком ведь легко –
Просто взять и притвориться.
Жак Брель. Мы увидеть должны
Мы увидеть должны
Сквозь сплетенья невзгод,
Сквозь унылые тени
Обид и забот.
Сквозь больной суеты
Наших душ, наших тел.
За лицом нищеты,
Нищеты без предел.
Мы увидеть должны,
Нам не видеть нельзя,
Как берёзы нежны,
Как прекрасна земля.
Сердце верного друга
Увидеть должны,
Зелень летнего луга
И трепет весны.
Сердце верного друга
Увидеть должны,
Зелень летнего луга
И трепет весны.
Мы увидеть должны
Сквозь ворчанье и зов,
Сквозь рыданье и брань
И сквозь визг тормозов.
За пронзительным плачем
Пожарных сирен,
За концертом кошачьим
Супружеских сцен.
Мы увидеть должны,
Нам не видеть нельзя,
Как берёзы нежны,
Как прекрасна земля.
Сердце верного друга
Увидеть должны,
Зелень летнего луга
И трепет весны.
Сердце верного друга
Увидеть должны,
Зелень летнего луга
И трепет весны.
Мы увидеть должны
Сквозь орущих детей,
За истерикой ждущих
Войны торгашей.
Мы увидеть должны,
Нам не видеть нельзя,
Как берёзы нежны,
Как прекрасна земля.
Мы услышать должны
Шёпот сонной травы,
Что во мраке лесном
Задремала, успев
Сочинить перед сном
Колыбельный напев.
Что во мраке лесном
Чутко дремлет, успев
Сочинить перед сном
Колыбельный напев.
Мы увидеть должны,
Мы услышать должны.
Мы увидеть…
И услышать…
Жак Брель. Окна.
Окна хмурятся вслед, когда с видом победным,
Улыбнётся нам бедным Жанна пожар.
Не хохочут вдогонку, если видят девчонку,
Что любому подонку предлагает товар.
Окна скорбны и строги, ели вдоль по дороге
Похоронные дроги тарахтят на тот свет.
И карнизы как брови хмурят вид их суровый,
Если куст, вдруг, терновый загородит им свет.
Окна дремлют, зевая, если пыль дождевая
Моросит, застилая всё вокруг пеленой.
Но смеются с рассвета солнцу бабьего лета,
Когда листья в кюветы гонит ветер шальной.
Окна в зимнюю пору не влечёт к разговору,
Ледяные узоры застилают им взор.
Но лишь хлынут потоки, так они как сороки
Про чужие пороки понесут всякий вздор.
Есть не окна, а очи и глядеть им нет мочи
В непроглядные ночи тусклым взором вдовца.
Есть не окна - бойницы, из которых струится
Огневая зарница вместе с кровь бойца.
Окна пялятся мрачно из каморки чердачной,
Где поэт - неудачник отыскал свой приют.
Окна чуют крамолу за портьерой тяжёлой,
Если вдруг «Карманьолу» вдалеке запоют.
Окна разных расцветок смотрят как малолеток
Под надзором соседок первый делают шаг.
Окна давятся в сплетнях про пятнадцатилетних,
В их свиданьях секретных видя вольности знак.
Окна мне угрожают, окна мне возражают,
Коль меня подмывает дуру дурой назвать.
Окна следом за мною ходят, брызжа слюною,
И меж мной и женою лезут дерзко в кровать.
Окна с гонором чванным обзовут хулиганом
Паренька, что их планам потакать не привык.
Окна строги к незваным бесприютным цыганам,
Находя очень странным их гортанный язык.
Окна в отсвете резком закрываются с треском,
Если по занавескам вьётся песня звеня.
Но неужто препоной, а не целью исконной
Служит выем оконный для сияния дня?
А любовникам шалым можно окна закрыть,
Чтоб ничто не мешало им друг друга любить.
(Этот вариант не знаю откуда взялся)
Жак Брель. Окна.
Окна хохочут, как с видом победным
Нам улыбнётся Жанна – пожар.
Смех исчезает, как видят девчонку,
Что предлагает подонкам товар.
Скорбны, когда похоронные дроги
Затарахтят гулко, вдруг, на тот свет.
Вид придают им карнизы суровый,
Если затмит куст терновый их след.
Окна дремлют, как будто зевая,
Когда дождь облачит пеленой.
Рады солнцу бабьего лета,
Когда лист гонит ветер шальной.
В зимнюю пору они молчаливы,
Их ледяной застилает узор.
Хлынут потоки, они как сороки
Несут про пороки всяческий вздор.
То смотрят, как нет уж им мочи,
В ночь тусклым взором вдовца.
То по утру огневая зарница
С них заструится кровью бойца.
Вечером пялятся окна чердачные,
Где неудачник нашёл свой приют.
Портьеры хранят под собою крамолу,
Как под окном «Карманьолу» поют.
Окна с надеждой глядят на малюток,
Как они делают первый свой шаг.
Давятся сплетнями о малолетних,
Видя в свиданьях их вольности знак.
Окна, случалось, что мне угрожали -
Дуру мне дурой хотелось назвать.
Окна преследуют, брызжа слюною,
Меж мной и женою лезут в кровать.
Окна парня зовут хулиганом,
Правилам он потакать не привык
С удивленьем глядят вслед цыганам
За их странный гортанный язык.
Есть окна, что закрываются с треском,
Если льётся песня звеня.
Выем оконный для цели исконной,
Чтоб в дом проникло сияние дня.
Любовникам окна всё ж лучше закрыть,
Чтобы страстнее друг друга любить.
Жак Брель. Нежные сердца
В просторные сердца
Входить без стука можешь.
Войдёшь и потолка
Ты в них не разглядишь.
А хрупкие сердца
Любой кулак сомнёт их,
У них цветы в глазах
И страх в них расцветает,
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж.
Есть нежные сердца
С голубизной небесной.
Синицам в них порхать,
В них ангелом паришь.
Огромные сердца
Они для всех открыты.
В них тонут миражи
И к ним любовь таишь.
У них цветы в глазах
И страх в них расцветает.
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж.
Открытые сердца,
Что истекают кровью.
Они всё отдадут,
Храня тем свой престиж.
А то, что велико
Клянёт себя порою,
Но после снова на коне
И ты вослед молчишь.
В них не растут цветы,
В них расцветают страх,
Страх опоздать хоть раз
И не успеть в Париж.
Жак Брель. Видеть
Когда реки во льдах,
Ты их хочешь согреть.
Если гарь на полях,
То за пахотой петь.
Ведь, наверное, так
В двадцать лет надо жить.
Видеть – бродит босяк,
То хотеть с ним дружить.
Видеть дым баррикад,
Отбиваться на них.
Видеть гибель засад
И стоять за троих.
Видеть копоть цехов,
Помня краски и цвет.
Встретив давних врагов
Позабыть их навет.
Видеть юность проходит -
Спокойно стареть.
Когда страсть расцветёт,
Чтоб хотелось сгореть.
А кто страхом гоним
Их не надо жалеть.
Как ни будешь раним
Весь ответ - нужно жить.
Так живу я теперь,
Я желаньем живу.
Потому что с тобой
В этом мире живу.
Жак Брель. Если нужны тебе
Ты спешишь к поездам, заарканить удачу
И на белый корабль, по вонам чтоб лететь.
Ищешь солнце, где ярче, когда душа плачет,
Чтоб счастливую песню ты мог бы там спеть.
Тогда…
Если ждёшь ты рассвет, чтобы в завтра поверить
Или ждёшь новый день, что придаст тебе сил,
Что вернёт тебе странную эту потерю
И вернёт дружбы руку, что ты упустил.
Тогда…
А беседы нужны тебе со стариками -
Оправданье найти отреченьям своим.
Пусть поэзия стала игрой со словами,
Твоя жизнь обернулась стареньем твоим.
Тогда…
А нужна если скука, делать умную мину,
Нужен гул городов, чтобы совесть глушить.
Или мелкие слабости - выглядеть милым,
Приступ гнева в миру твёрдым, сильным чтоб слыть.
Тогда… тогда ничего ты не понял…
Жак Брель. Ненависть
Я как моряк пойду искать
Утеху в девках и в вине.
Когда начнёт она страдать
Мне будет весело вдвойне.
Отправлюсь я как пилигрим,
Уж слышу стон моления.
Её покорность без пощад
Мне прибавляет рвения.
Ты виновата только в том,
Что ночь и день-деньской
Полнишь мой беспробудно дом
Проклятою тоской.
Тоскливых тысячу ночей
За ночь любви даришь.
От них в унылости моей
Дождь вечно каплет с крыш.
Пойду горланить на углу
Хмельные песни в час ночной.
И сатане воздам хвалу,
Коль ты услышишь голос мой.
А нет, в солдаты ухожу
Там сгину, может статься.
А как от скорби ты умрёшь,
Схитрю в живых остаться.
В плену меня с дурной тоской
Ты будешь звать, любить.
Не в силах наши острова
Твой вздох соединить.
Любовь мою ты не зови,
Не то прославлю,
Музею попранной любви
Тебя представлю.
Ты виновата только в том,
Что ночь и день-деньской
Полнишь мой беспробудно дом
Проклятою тоской.
Тоскливых тысячу ночей
За ночь любви даришь.
В душе унылостью одной
Ты день и ночь паришь.
Пойду горланить на углу
Хмельные песни в час ночной,
И сатане воздам хвалу,
Коль ты услышишь голос мой.
А нет, в солдаты ухожу
Там сгину, может статься.
А как от скорби ты умрёшь,
Схитрю в живых остаться.
Жак Брель В шикарном парке казино.
Оркестр небеса взрывает,
В тромбонах солнце зажжено.
К веселью полька призывает
В шикарном парке Казино.
О прошлом с грустью вспоминая,
Старушки не спеша, плывут.
Своих любовников, вздыхая,
Вдруг в старикашках узнают.
С надеждой в разных направленьях
По парку мечутся вдовцы.
В сомненьях тонут и томленьях
Прыщаво-бледные юнцы.
Мелькнул Пьеро с несчастной миной,
Ему сегодня не смешно.
Он разминулся с Коломбиной
В шикарном парке Казино.
Усы торчат у музыкантов,
Оркестр фейерверк дудит.
А полька, подтвердив таланты,
Толпу зевак слегка дурит.
Толкается окороками
Перед эстрадой горстка пар.
Блистают девочки в канкане,
Завысив цены на товар.
К графиням жмётся самозванцем
Полковник – щеголь отставной.
Целует ручки между танцев,
Слепя их челюстью вставной.
И в той взъерошенной пучине
Пьеро, бедняжке, мудрено
Найти шальную Коломбину
В шикарном парке Казино.
Оркестр свёртывает польку,
Усы и трубы заодно.
И тишина очнулась только
В шикарном парке Казино.
Уходят медленно девицы,
Поглядывая на вдовцов,
В желании соединиться
И приласкать их как птенцов.
А старички душой и телом
Уставшие от попурри,
Бредут обратно к пожелтелым
Своим законным Бовари.
Лишь дух Пьеро белей жасмина
В густых аллеях, где темно,
Оплакивает Коломбину
В шикарном парке Казино.
Жак Брель. Плоский край
За северным морем последняя пустошь
С волнами дюн, что морских не пропустят.
Морские скалы тонут в приливе,
Пустив свои корни в глубь бережливо.
С грядущих туманов чредой бесконечной
И с ветром востока Мир держит он вечно,
Мой плоский край, где я был рождён.
С громадой соборов, похожих на горы
И с мачтами звонниц, которые чёрны.
Где черти из камня тучи срывают,
Их странствия там по неделе бывают,
Заменой привету льют струйки дождя.
Он только с запада ветры и ждал
Мой плоский край, где я был Роден.
В небе столь низком канал заблудился,
В небе столь низком, что жалость внушает.
С небом свинцовым канал в петлю свился
С небом свинцовым нет, он не простился
И с северным ветром, что воздух пластает,
С северным ветром, что хлещет взывая
Мой плоский край, где я был рождён.
С Шельдой, истоком почти итальянским,
С Фридой, что стала принцессой испанской.
Ноябрьских детей встречает он маем,
Дымящийся луг под июлем стенает.
Когда ветер в улыбке, ветер в зерне,
Когда ветер как южный поёт на стерне,
Это плоский мой край, где я был рождёт.
Жак Брель. Амстердам.
В амстердамском порту
Моряки распевают,
И в мечтах они тают
На подходе к порту.
В амстердамском порту
Моряки засыпают,
Как подгнившие сваи
Валясь на ходу.
В амстердамском порту
Драмы с пивом смешав,
Моряки умирают,
В роскошном цвету.
В амстердамском порту
Моряки вновь родятся,
Чтобы в смоге купаться,
В океанном бреду.
В амстердамском порту
Моряки поедают
Рыбу, что скоро тает
Жирной массой во рту.
Зубы их за версту
При оскале мы видим.
Жрать и тросы могли бы
Грызть луну и судьбу.
Заправляют треской
Даже ломти картошки,
И справляясь без ложки,
В рот бросают рукой.
А потом хохотнут,
Загрохочут ботинком,
Выйдя, визгнув ширинкой,
В благодарность рыгнут.
В амстердамском порту
Моряки любят танцы.
Брюхом жмутся в кадансе
К их партнерш животу.
Как подобья планет,
Всё танцуют вращаясь,
Им гармонь надрываясь,
Хрипотцу льёт вослед.
С риском шею сломать,
Крутят головы дружно.
Инструмент же натужно
Взвоет - речь не слыхать.
А как только замрёт,
Гордой поступью барской
Рядом с девкой батавской,
Выступая, идёт.
В амстердамском порту
Моряки любят пить,
Наливают и пьют,
Чтобы снова налить.
Они пьют за ****ей,
Пьют за всех милых дам,
Кем богат Амстердам,
Гамбург или Бомбей.
Пьют за тех, кто даёт
Свою плоть и свой стыд,
Лишь за пару банкнот,
А как вечер испит,
Нос, задрав непременно
Так на звёзды сморкнут…
И над женской изменой
Как я плачу, поссут.
В амстердамском порту,
В амстердамском порту…