Это поле широкое
вышло горбатым –
здесь горбатились
стар и мал.
А потом вдруг
над полем сжатым
Коршун камнем зачем-то
взлетал…
А потом из горбатых
остался лишь Ваня.
Горб печальный
торжественно нес
по субботам он в жаркую
баню –
ох и труден же был
этот кросс!
И думал: «Ничего, е твою мать! Еще поживем… И с горбом можно жить.»