Эй вы, приглядные на вид богачи,
Сколотившие акулье братство,
Любит бедный народ вас сволочить,
А не сволочить вас – это уже святотатство.
Я акул с кормы корабля сам криком как свиней кормил,
А наш капитан с большими губами был за главного скотника.
Да он касаток даже за силявок не чтил,
С капитанского мостика высокомерием монтажника высотника.
И я внизу, чувствующий низменностью свою,
Я даже не ощущал, как работают судовые эхолоты и сканеры.
Стошнит, будет плохо, кто увидит работу мою -
Сколько дохлой рыбы я забил в морозильные камеры.
В тех трудах я жизнь и познал,
Мысли оттуда я вынес ясные,
А до того в голове моей был завал,
Громодье чистых планов, а потом к ним оказались дороги грязные.
Наш корабль, как большой бедлам,
В нем со слипа в океан спускали и поднимали тайны,
А я смотрел с палубы в ночной океан,
И мне казалось, там, в огнях не рыбацкие корабли,
А жнут колосья – рыб в полях комбайны.
Я с жаром готов опровергнуть трюизм:
Женщины на корабле - это гроб на нем -
Ерунда, я познал, как баб корабельных требовал наш организм
И даже верный на берегу кому-то наш капитан-губошлеп.
Не меньше женщин глазами я землю ждал,
С души воротили мне глаза омертвелые рыбьи.
Ох, как в морских далях свой Воронеж искал!-
На траверзе берегов Сенегала и Намибии.
И вот рассудком дикаря я на твердь ступил,
Я глазами сумасшедшего обшаривал землю,
Потом обаркался в другой суете, друзей и врагов нажил,
И на суше детскость людских трудов и сам уж приемлю.
Но там силач и богач я был,
Ожиданием в лучшее…Какой там мечт полет…!
А теперь я спокоен, что и с тем сдружил,
В том, в чем, во многом мне здорово не везёт.
Октябрь, 2007