смотри-ка, какая-то нелепица выходит. выходит, я постепенно начинаю
видеть. вот, вот здесь, ты видишь это озеро? глубокое коричневое озеро.
его поверхность каждое утро остывает, и его вкус явно напоминает тебе осоку,
ты точно знаешь этот вкус, он немного вяжет тебе язык и окутывает нёбо,
а потом словно впитывается в полость твоего рта, свежий, женский,
оставляя после себя прохладные следы. днем вода становится неспокойной.
в этом виноват ветер и, знаешь, люди. вода кишит отражениями, бросается ими,
и каждый кто в него смотрит, видит свое лицо так ясно, все свое лицо он видит
с такой ясностью, что, иногда, озеро пропадает. просто исчезает, словно
это вообще был мираж. а знаешь почему? потому что у озера есть дно. и если
очень внимательно в него смотреть, можно разбиться. да, многие разбиваются.
там их много. и поэтому озеро пропадает. ему тоже больно. понимаешь?
потому что его дно живое. но никто этого понимать не хочет. все хотят разбиться,
всем плевать, что там все уже в синяках и кровоточащих кратерах. им надо.
так продолжается, пока не наступает ночь. ночь приносит с собой неизбежность,
чтобы постирать. кроме неизбежности она стирает в озере и много других вещей,
как правило, насквозь мокрых, как правило, от слез и крови. вещи не всегда
отстирываются, кровь почти никогда не отстирывается. после, вода становится немного
солоноватой, надо думать - столько вещей.
это озеро - твои глаза. от соли они становятся горячими и блестящими, твой взгляд
становится выразительным и глубоким и вот в этот момент я вижу их дно и мне,
прости, тоже надо.