В зиме воробьиной бывают периоды,
Когда «одиноко» рифмуется с «око»,
Начало придумывать легче из вывода,
А мир – словно Питер эпохи Парнока.
Все письма – с глумливой «любовью», «здоровьицем»,
И тем больше года... Но, если устану,
Мне вдруг каждый слог амулетом становится
В потрепанном томике О. Мандельштама –
Для памяти... Цели... Все снегом согретые...
И – вот самый главный – один на удачу.
А все-таки жаль, что не верю в приметы я,
И – тоже печально – что с детства не плачу...
А жизнь станет страшно играть партитурами...
Все вместе еще раз погромче нельзя ли?..
...И кости хрустели излитературные,
Как будто трамваи по ним проезжали...