Двадцать лет без любви, без тоски и без права на вечность
Он прожил, не прося даже толику жизни ее.
И теперь, одевая костюм, поправляя заколку небрежно,
Он опять вспоминает те редкие, тихие встречи вдвоем.
Она знала его как никто, даже лучше, чем мама.
Он открылся впервые со всех своих слабых и сильных сторон.
Только вдруг оказалось, что нет ни резона, ни права
Лезть ему в ее жизнь, о любви и «о нас» начинать разговор.
Он всю жизнь полагал, что на свете нет лучшего места,
Чем кровать и луна, и мечты в голове перед сном.
Но она появилась так внезапно, так больно и резко,
Что он вдруг потерялся в придуманном мире своем.
Он читал ее мысли, она искренне так удивлялась,
Он писал ей стихи, забывая любовь, береженую несколько лет,
Он отталкивал всех и бежал, если вдруг она улыбалась,
Чтоб погреться в улыбке ее и в беззвучном вздохе «Привет».
Они были друзьями недолго, но свято и искренне веря,
Что теперь одиночество их позади и не нужно в притворство играть,
Что теперь можно просто молчать и хотя бы один раз в неделю
Быть самими собой, говорить о душе и по Саду неспешно гулять.
Но он был не один, и от счастья объятия с нею
Сделал больно другой, что так кротко, упорно ждала.
А она… Что она? Только взглядом его быстро смерив,
«Все пройдет» - отвечала и к другому спешила одна.
Он рыдал, как не мог даже в мыслях представить своих,
Он страдал и стонал, и ночами кричал в растворенные окна.
Он писал ей стихи, напивался и рвал фото ее на куски,
А на утро опять забывал, как мучительно больно.
Он не бросил ее, он не смог отпустить это чудо,
Что его обнимало, хоть один, хоть недолгий разок.
Он, конечно, все знал, понимал, что ведет себя глупо,
Но расстаться он с ней не хотел и просто не мог.
Они виделись днем, и как будто все было спокойно:
Он дарил ей подарки и рассказывал тайны свои;
Она реже смеялась, обижала его не хотя. Но покорно
Продолжал он сносить все обиды и встречи с другим.
Он пытался забыть и выбрасывал в мусор те диски,
Что она записала когда-то с их музыкой сердца.
Он хранил поначалу даже самую старую их переписку,
А потом все сжигал и хотя бы огнем этим грелся.
И приблизился день, когда им пришлось расставаться,
Когда не было больше ни завтра, ни просто потом.
Она вдруг обернулась и стала «до встречи» прощаться,
Он ответить не мог, жадно воздух хватая ртом.
Он остался один, без любви и без права на вечность,
Он не смог попросить даже толику жизни ее.
И теперь, одевая костюм, поправляя заколку небрежно,
Он старался забыть эти редкие, тихие встречи вдвоем.