Скрип пера, чистый, белый лист, тишины комаринный писк,
Потеря мыслей оков, свобода выбора слов.
Не скрываю – живу сказкой, чуть фантазии, плюс краски,
Пусть не все видят глубину строк, рад, что знаю, что не одинок
Что где-то в безумном, кипящем мире, стоит одиноко в уютной квартире
Парень, считает дождя капли, или девушка в ложе, в шелке, в капри
Смакуют закат до капли, до донышка, грустят, о море, о теплом солнышке…
И друзей бы не бросили в сотнях бед, только их, у них, отчего-то нет.
Да, про них говорят – гордые. Да, на улице не валяются.
Не считают себя глупыми, и насмешкам не удивляются.
Сколько ей двадцать семь-восемь? А она лишь однажды любила осень.
Пушкинская золотая пора, и была тогда девочка не одна.
Посмотрите, ну чем не милая? Да и он не плохой парень,
Но она, почему-то в Мурманске, А он поляко-болгарин.
У обоих лежит на столике, Недочитанный том Набокова,
Он в окно смотрел, Она в блокнот, И все мысли, вокруг да около…
А в груди, то сожмется ропотно, То клокочет и жар пылает,
Каждому, что-то хочется, А чего он и сам не знает.
Новый день безнадежно прожитый, Новый страх от ночи немыслимой,
Не берите все близко к сердцу, Может я… просто ручку раписывал…