Семь в душу раненых десятилетий
Начали спорить за круглым столом,
Пили чаёк и бесились как дети,
Всех их заслуженно сблизил дурдом.
Первый десяток был самый горластый,
Тупо орал, – К коммунизму! Вперёд!
Корчился, маялся, вскакивал часто,
Самый отъявленный был идиот.
– Я, – говорит, – зорче всех, дальновидней!
Хвастался, пяткой себя стукал в грудь,
– Вы же, потомки, надменные злыдни,
Славный наш весь исковеркали путь.
Рядом второй в оправдание крякнул,
– Мы заодно все с тобою, братан,
Не потому, что идём по порядку,
А потому, что идём по пятам.
Третий десяток озлобился, сплюнул,
Принял ужасно воинственный вид,
Первому к носу кулак он подсунул,
–Чуешь, чем пахнет?! – ему говорит.
–Я тебя точно по стенке размажу!
Гад, ты заслугам моим не внимал!
Помни, что я наши принципы…я же
Завоевания отвоевал!..
Первый притих, побледнел и затрясся,
Тут заартачил четвёртый урод,
Стал заступаться он всей полной массой,
Был он двумя пятилетками горд.
Молвил, – Ребята, давайте жить дружно…
Галстук в горошек он свой поправлял,
–Нам с вами ссориться вовсе не нужно,
Наша коммуна – начало начал!
Пятый, как все нерадивый десяток
Вдруг зарыдал, целовать начал всех,
После срыгнул свой душевный осадок,
И за столом начался дикий смех.
Вскоре, взяв в зубы газету вечерку,
Всю эстафету шестой подхватил,
Был он простой примитивной шестёркой,
Алигофрен, узколобый дебил.
Он конституцию высечь на камне
Внёс предложение, вынес мораль
Вы, мол, за эту идею тогда мне
Дайте-ка орден скорей и медаль!
Тут же седьмой с подковыркою хмыкнул,
Всем культы личностей стал выявлять,
Первый десяток ему громко цыкнул,
Рот свой прикрой, мол, туды в бога мать!
Тут началася вообще потасовка,
Скручен седьмой был на общий позор,
Ну, а шестой подскочил со спринцовкой,
Впрыснул бедняге в зад мыльный раствор.
Кончилось тем, что восьмой заявился,
Ноздри восьмёркой, а грудь – колесом,
За спину руки и лбом в стену бился,
Сразу прослыл очень дерзким юнцом.
Дёрнув щекою, сказал он, – Ребята!
Путь ваш конечно суров и тернист,
Глист изъедает его,/дальше матом/
Ша, мол, отныне я капиталист!..
Тут полетели стаканы и чашки,
Был в пух и прах наш восьмой разнесён,
Был он в смирительной серой рубашке,
Как на потеху недавно рождён.
1991