- Давай поговорим – жена устало присела на стул рядом с Потаповым.
- Ну вот – подумал он – Снова о лоботрясе сыне, снова «часто пьёшь», снова об их отношениях. Что называется, разговоры о жизни. Ненавижу!
Он взял в руки пульт от телевизора и сделал звук громче. По телевизору шёл футбол. Наши играли так же, как мастер по ремонту телефонов Потапов ремонтировал на работе телефоны. Не то, чтобы совсем не играли. А так, без энтузиазма. Откуда-то издалека долетели до него слова жены. Долетали, пролетали мимо Потаповских ушей и кружились по комнате, поднимаясь к потолку и устраивая хоровод вокруг люстры.
- Интересно – думал Потапов, смотря в телевизор – Смогут ли наши хотя бы сравнять счёт? Судя по выражению лиц наших игроков, они ничуть не сомневались, что нет.
- Ну, когда же ты станешь человеком! – увидев безразличие в его глазах, сказала жена и вышла из комнаты.
Утром, на работе, он вспомнил эту фразу. Жена уже не в первый раз просила его стать человеком, здорово раздражая его этой просьбой.
А то он не человек? Руки, ноги есть. Голова на месте. Всё как надо. Не чайник, не утюг какой. В конце – концов, и на аппараты телефонные он не похож, которые до чёртиков ему надоели.
Паршивости настроению добавлял начавшийся дождик, который грозил перейти в хороший ливень, судя по стремительно темнеющему небу. Скорей бы добежать до телефона–автомата, наряд на ремонт которого ему только что вручил мастер.
Дождь полил как из ведра, когда до телефона оставалось буквально метров десять. В стеклянную кабинку телефона Потапов заскочил уже изрядно промокший. Отдышавшись, Потапов приступил к осмотру телефона. Телефон был мёртв. Совсем. Не издавал никаких звуков.
- Ну что ж, голубчик, сейчас мы тебя оживим - пробормотал Потапов, доставая инструменты.
Поломка была пустяковая, с которой он справился довольно быстро, минут за пять. Осталось только поставить корпус аппарата на место. Но как только он начал закручивать последний шуруп, кабину осветила яркая вспышка молнии, и в ту же секунду, как будто бы над ухом Потапова прогремел резкий, оглушающий раскат грома. Отвёртка в его руках стала стремительно плавится. Между рукой и телефоном образовалась ослепительная электрическая дуга, от которой отделился сноп искр и, через глаза, хлынул в его голову. Когда этот фейерверк погас, Потапову вдруг стало хорошо и спокойно. Так хорошо и спокойно, как не было никогда. Он уже не чувствовал неприятной мокрой одежды на себе, не чувствовал головной боли, оставшейся после вчерашних дежурных двести грамм, не чувствовал раздражения на жену.
Он вообще ничего не чувствовал. То есть совсем ничего. Ни рук, ни ног, ни головы, ничего другого. Хотя почему? Какие-то, совсем новые ощущения всё же были. Но это были крайне непривычные ощущения. Его организм состоял из металлического корпуса, начинённый клеммами, реле, проводами. Он находился в телефоне и даже более того, сам был этим телефоном!
Вот ёптель! – подумал Потапов. – Кажется, меня здорово шандарахнуло!
Он, похоже, начал понимать, что с ним произошло. Мысль, поразившая его, была подобно молнии, незадолго до этого поразившей его бренное тело.
- Это что ж, души монтёров после смерти вселяются в телефоны, которые они ремонтируют? –
Трепет прошёл по новому Потаповскому организму. Трепет от столкновения и познания вечности. Так вот он какой, тот свет! Ну, если так, то жить ещё можно. Жить… жить… жить… Интересно, а как это сейчас называется? Потапов никогда не был праведником и не задумывался о том свете. И теперь очень обрадовался, что попал не в ад, а стал очень даже неплохим, современным телефонным аппаратом. Сделав это открытие, Потапов осмотрелся. Вернее, прислушался к себе, так как глаз у него не было. В телефоне было довольно хорошо, уютно и даже как-то по-домашнему пахло тёщиными блинчиками.
- Ну ладно, - решил Потапов. Вариант, в конце-концов, не из худших.
Едва он освоился со своим новым положением, как в кабину стали заходить какие-то люди. Начался обычный рабочий день Потапова в новом телефонном теле. Сначала в будку забежала девушка, набрала номер подруги, и они сорок две минуты обсуждали события, происшедшие в очередном соплевыжимающем сериале. От их возбуждённого диалога у Потапова начали плавиться микросхемы, закисать и плесневеть контакты. Это было невыносимо. Уже после тридцати минут их разговора, он начал назойливо шуршать в телефонном капсюле, создавая помехи. Девушка кричала со всей силы в трубку про какого-то Дона с крайне неприличной фамилией, пытаясь прорваться сквозь треск телефонной линии, окончательно сводя тем самым Потапова с трансформаторных катушек. Потом она раздражённо бросила трубку на рычаг, испортив тем самым и без того отвратительное настроение электронного Потаповского организма. Ему вдруг остро захотелось сгореть от короткого замыкания и послать весь мир в монетоприёмник. Добили Потапова два шустрых пацана, которые целый час занимались тем, что набирали наугад номера, высовывали язык, надували щёки и издавали в трубку непотребные характерные звуки. Потапов начал понимать, что за свои грехи он попал отнюдь не в райское место, и начал усиленно вспоминать молитвы, изо всех сил пытаясь запоздало улучшить свою карму. К тому времени, когда Потапов в сороковой раз дочитывал «Отче наш», дверь кабины открылась, и в неё зашел неприметный человек, который повёл себя совершенно неожиданным образом. Он не стал набирать номер, а, просто сняв трубку, спокойно, но многозначительно произнёс: «Алло»
- Очередной кадр – решил Потапов – Нет, чтобы вместо этого своего эпатажного «алло» в молчащую телефонную трубу, просто в неё дунуть, как это делают подавляющее большинство придурков, он пытается чем-то выделиться из их массы. Интересно, что будет дальше. Человек, выдержав небольшую паузу, совершенно не меняя интонации, спокойно, но многозначительно повторил: «Алло»
- Вот блин, совершенно неадекватный – Потапов хотел было выругаться, но вместо этого вдруг сказал в ответ: «Ну, алло!»
Вернее не сказал, так как рта у него не было, а как-то по-особенному подумал.
- Здравствуйте! – обрадовано сказал человек – Я хотел бы поговорить.
Потапова поразило то, что человек его слышал. Но он не мог понять, с кем он собрался разговаривать. С ним, с телефоном, что ли? Честно говоря, он при жизни с женой-то разговаривал словами: приготовь, постирай, принеси, подай. А о чём можно разговаривать с незнакомым человеком сейчас, когда он стал телефоном, никак не входило в его голову. Вернее сказать, так как головы у него уже не было, в его информационное поле.
- А с кем вы желаете поговорить? – осторожно спросил он.
- А с кем можно? – в ответ спросил собеседник.
- Ну… - Потапов на секунду задумался. - Честно говоря, уж если вы меня слышите, то я могу соединить вас с кем угодно.
- Прям так и с кем угодно? – с сомнением произнёс собеседник. – А вы не обманываете?
Потапову стало обидно: - Извините, а вы когда-нибудь слышали, что бы телефоны кого-нибудь обманывали?
- Нет – произнёс собеседник. Немного подумал и добавил уже твёрже – Правда, нет.
- Вот видите – обрадованный Потапов решил показать свои возможности – С кем вас соединить?
- Я даже не знаю…
- А давайте, для начала я вас соединю, ну, например, с мавзолеем!
Потапов напрягся всеми своими реле, пощелкал, поискрил, на другом конце провода раздались слабые гудки, потом щелчок и бодрый голос на том конце произнес в трубку: «Говогите, товагищ, я вас вниматейно с,ушаю!»
- Замечательно! – сказал человек, говорящий с Потаповым – Но вы знаете, не то – А кто у вас ещё есть?
- Да кто угодно! – воодушевлённый Потапов принялся перечислять: Цезарь, Конфуций, Наполеон… Только для этого вам надо знать языки. Переводчик у нас в штате не предусмотрен. Кстати, раз уж заговорили о Наполеоне… Есть очень хороший телефон. Горячая линия. Скорая психиатрическая помощь… Вот вы меня… хорошо слышите?
- Замечательно! – ответил человек. – Как будто вы говорите где-то совсем рядом.
- Ну вот… - Потапов взял многозначительную паузу…
Однако стоящий рядом с ним человек, похоже, не понял более чем прозрачного намёка.
- Знаете, а можно поговорить… ну, например, с президентом?
- С каким? Могу соединить вас, к примеру, с Джорджем Вашингтоном.
- Нет, с нашим президентом.
-Эк, куда вы замахнулись – вздохнул Потапов – я всего лишь телефон, а не Господь Бог.
- Вот-вот – человек оживился – А нельзя ли мне поговорить… - он сделал небольшую паузу и стеснительно произнёс – С Богом?
- С Богом? – Потапов искренне удивился – Вы желаете поговорить с Богом?
- Да – произнёс человек – А что здесь такого?
- Дело в том, - начал объяснять Потапов – Что с Богом не разговаривают.
- Почему? – удивился человек.
- Ну как вам это объяснить… - Потапов задумался – Ну, это не принято, что ли. С ним не разговаривают. Его просят. Сначала хвалят, а потом сразу просят. Для этого разработаны специальные стандартные тексты. Ну, может быть, вы помните: "Отче наш, Иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя…»
- Да-да, помню, - перебил его человек – но как это, наверное, грустно, когда тебя все время о чём-то просят, и никто никогда не хочет с тобой поговорить…
Внутри Потапова что-то щелкнуло и как-то тоскливо защемило во всей его проводке.
- Ну, так что, вас соединять? – встрепенувшись, спросил он.
Да-да, пожалуйста, если можно – умоляюще произнёс человек.
Потапов снова защёлкал реле, напрягся, через шорох телефонных линий послышались далёкие гудки, которые вскоре прекратились, и на том конце провода вдруг установилась пронзительная, глубокая, многозначительная, ясная и слепящая тишина. Настолько слепящая, что хотелось посильнее зажмурить глаза. Вместе с ощущением света пришло ощущение сильной головной боли.
- Как болит голова – подумал Потапов – Голова… голова… голова… У меня есть голова???
Только сейчас он понял, что ощущает свою голову. Вслед за этим ощущением пришло ощущение всего тела. В первую очередь, ощущение затёкших рук и ног. Он приоткрыл глаза. Через стеклянную телефонную кабину в его глаза светило летнее солнце. Дождь кончился. Потапов сидел в кабинке, побелевшие пальцы его правой руки сжимали расплавленную отвёртку. В кабинке пахло не блинчиками, а горелыми волосами. Его собственными, потаповскими волосами.
Потапов сидел и улыбался.
Ему хотелось жить. Ему хотелось домой. Ему хотелось к жене.
И он точно знал, что больше всего он хочет.
Ему хотелось с ней просто… поговорить.