Ты садишься в электричку,
Оглянувшись у дверей тамбура.
На перроне кот караулит птичку,
И постылый дождь саксофонит траурно.
На часах "Philip Persio" пять по Гринвичу,
Телефон кряхтит так простужено.
"Хочешь, милый, грусть твою вылечу?", -
Шепчет голос твой чуть сконфуженно.
Привыкаю к шелесту слов не искренних,
Провожу любовь подворотнями.
С ней уходим в ночь с курсов истинных,
Где кричат грачи в небе сотнями.
Городишко культовый - для тебя он сахарный.
Как пчела на мед, все летишь. Задумчива:
"То ли приземлиться на цветочек бархатный,
Или передумать. Я, мол, неуступчива".
К вечеру являются угрызенья совести.
Может, это сон? Или мне всё грезится?
Близится конец сей печальной повести,
Где слова, как ветер, и в судьбу не верится.
Ты приедешь в сумерках, как ноябрь минорная,
И в мажоре встречи пропоем две арии.
Ты о том, что чувства, как тропинка горная,
Я о том, что воля - в солнечной Италии.